Весь этот день – безумный и тревожный, длившийся нестерпимо долго – Маргарита держалась подобающим образом, не позволяя себе избыточных реакций, не причиняя малейшего дополнительного беспокойства отцу. Но как же все это было странно, нереально: темнота коридоров, пустые выцветшие гостиные, тишина и сквозняки. Чужое, почти незнакомое место, где, казалось, отродясь не видывали смеха и музыки, громких голосов, людей, которые исполнены надежды и мечты. Когда же все так сильно переменилось, когда они успели утратить все значительное и осмысленное, то, что способно было проложить дорогу в лучшее будущее, о котором столько рассказывала мама, мечтали они с братьями в детстве?
Игорь не возвращался, и совсем не оставалось сил для спокойного ожидания. Лихорадочные, напрочь дурные идеи захватывали Маргариту: то собиралась она броситься на поиски и ярко представляла, как найдет и возвратит брата домой, то воображала, что пойдет к отцу, найдет слова столь убедительные, что тот непременно поймет, насколько несправедливо и ошибочно его отношение к старшему сыну. За пределами же ее воображение ничто не удавалось поправить так легко. Придуманные до последней интонации речи уже давно не оказывали на отца малейшего влияния. Где теперь искать Игоря она не представляет.
И вот она проводит время в доме, который больше не чувствует своим: то сидит неподвижно в кресле, кутаясь в мамину шаль, то, охваченная лихорадочным жаром, мечется по комнате, снова и снова пытается изыскать какое-то решение. Такое, при котором Игорю не придется делать ничего… чрезмерно опасного. Пытается успокоиться, велит готовить ужин – ведь скоро вернется брат – и наряжается в любимое светлое платье, символ тех прекрасных времен, когда они были так беспечны и счастливы.
Но она ещё слаба, слаба недопустимо, не имеет возможности проследить за приготовлениями сама. Мысли путаются, силы истаивают неправдоподобно быстро. Из-за этого лишь уходит Маргарита отдохнуть и забывается тревожным сном, а когда испуганный домовик будит ее – мир снова меняется, и метаморфоза эта ещё страшнее. Дом наполнен неизвестными ей магами – аврорами, как успевает сообщить эльф - бесцеремонными, грубыми и назойливыми. Единственное, что она понимает тогда ясно – с Игорем что-то случилось. Что-то плохое, вероятно – непоправимое.
Все в Маргарите словно замирает в тревожном ожидании – не запоминаются сборы, в Министерстве ничто не занимает ее. Происходящее видится продолжением плохого сна: её куда-то ведут, задают вопросы – но звуки доходят приглушенно, как будто бы уши заткнуты ватой. Одна мысль захватила её – он не мог умереть. Всё внешнее словно куда-то отодвинулось и потеряло обьем.
В самом деле, обращались с ней довольно сносно: предлагали воды, придерживали и усаживали. И дежурный проследил за ней как-то даже ненавязчиво, что-то говорил про колдомедика.
Она и не пыталась прислушиваться. Сидела ровно там, где ее посадили: не меняла положения, не пыталась куда-то пойти, задать дежурному вопросы. Но зажмурилась от неожиданной белизны перед глазами – то была колдомедик. Женщина, совсем ещё молодая, в белоснежном своём костюме почти неуместная здесь, в полутемных коридорах. Даже белизна ее наряда не столь безупречна, ведь на мягких домашних туфлях маленькие темные пятна - брызги грязи.
Маргарита собирается с силами, разбирает ее вопросы.
- Да? И нет. Я хотела бы получить свою палочку, если это возможно.
Голос её очень ровный, взгляд – прямой.

Отредактировано Margarita Osbert (2021-11-01 17:13:25)

Подпись автора

А нам уже нужно так мало слов,
И зима почти за спиной.
Но знаешь, сестра, как будет славно,
Когда мы вернемся домой! (с)

Какое-то время Маргарита продолжает смотреть неотрывно, словно не слыша, не понимая, что пытается сообщить ей эта женщина, в своих белоснежных одеждах – словно окружённая едва заметным сиянием. И кажется, что она вовсе не маг, не человек даже – дух, видение.  Или у Марит в глазах слегка мутится? Но это ничего, смотреть на нее лучше, чем на тех, других, что ходят, говорят, смотрят осуждающе – нажми сильнее пальцем – и останется дыра. Куклы картонные. Надоели – прочь с глаз, в камин, и только лишь пепел уносит легчайшим движением воздуха.
Она все смотрит. Время – вещь ужасно странная, то растягивается нестерпимо, то утекает водой сквозь пальцы – не удержать, не возвратить. Маргарита тоже думала, что это очень банально, скучно, но когда чувствуешь что-то по-настоящему – это совсем другое дело. В детстве их счастливое время бежало быстро, сегодня днем, в тревожном ожидании, тянулось нестерпимо долго. Теперь оно остановилось вовсе, или же просто его неукротимое течение решило ее оставить, пропустить.
Перед глазами плывет, приходится немного поморгать, чтобы снова смотреть на эту женщину. Колдомедика. Какая странная форма у колдомедиков в Аврорате, непрактичная.
- Благодарю. Я должна подождать? Здесь? – это не удивляет и не тревожит, конечно – нужно ждать. Отца, например, она совсем забыла про отца, он ведь тоже должен быть где-то здесь. Маргарита теряется немного, поскольку, в попытках спрятать от самой себя причину этого «визита», она упустила и некоторые важные детали. С кем, когда, что будет дальше?
Женщина-колдомедик очень деятельна, вероятно – компетентна, поскольку в ее деловитости, четкости коротких фраз, продуманной последовательности действий – во всем этом чувствовалась уверенность. Сейчас - в этом безвременье, без видимого пути и цели -  было так легко пойти за этой белизной и спокойным голосом, ненадолго позволить кому-то позаботиться о себе. Это было неуместным проявлением слабости, но сегодня Маргарите было все равно.
-  Я давно привыкла к диагностирующим заклинаниям, не беспокойтесь, - голос ее остается ровным, поза – неловкой. – Мы можем поговорить.
Маргарита, словно вовсе не про себя, вспоминает, что любит долгие разговоры, теплые семейные вечера, чай и яблочное варенье. Мамино варенье было лучше самого дорогого джема из лавки.
Когда колдомедик – нужно узнать её имя – подняла ее руку, Маргарита пошатнулась, хрупкое равновесие разрушилось. Пришлось поставить ноги на пол, выпрямиться, позволить укутать себя в плед. От прикосновений рук наваждение окончательно развеялось, видение обрело плоть и тепло.
- Могу. Простите, я так и не узнала вашего имени...

Отредактировано Margarita Osbert (2021-03-13 21:45:51)

Подпись автора

А нам уже нужно так мало слов,
И зима почти за спиной.
Но знаешь, сестра, как будет славно,
Когда мы вернемся домой! (с)

Забывать о вежливости нельзя ни при каких условиях, совершенно невозможно «опуститься до уровня» или «позволить себе вольность». Так отец говорил, а отцу Маргарита верила, долго верила, любила крепко, как только может любить почтительная дочь. Понимающая. Нервная немного, возбудимая – но на то она и девушка, девушкам простительны иногда милые глупости, особенности. Она в своих особенностях почти растворилась, была слабой. Сейчас – слабая. Опомнилась так поздно – слишком поздно, ни на что не сумела повлиять. Редкостная дура. С собой быть честной – можно, необходимо даже.
И теперь – что? Позволить себе вновь провалиться, отпустить реальность, смотреть на бумажные эти фигуры, пропускать явь мимо себя? Ещё одна слабость – разве есть смысл стараться теперь, когда все пропало? И, возможно, время окончательно оставит ее, весь этот ужасный день пропадет, спрячется в памяти.
Пальцы сжимаются почти судорожно, Маргарита чувствует боль, и боль – это хорошо, она помогает сохранять концентрацию. Быть вежливой - обязательно, и сохранить достоинство – обязательно. Она дала себе слово, что непременно с этим справится, и никакая отговорка не может быть значительной, даже сейчас. Особенно – сейчас.
Чтобы не терять себя приходится концентрироваться на деталях. Теплые ладони сильны, взгляд внимателен, плед колючий, огонь потрескивает, обещая необходимое тепло. Внезапно, почти нестерпимо, хочется разрыдаться, но на это у нее нет права. Весьма высокопарно, но в этот момент думать иначе Маргарита просто не может. Цепляется взглядом за целителя Мюррей, словно бы уловить и запомнить каждое ее действие – жизненно важно. И это следует объяснить, пока её, довольно иронично, не приняли за душевнобольную.
- Мне иногда нужно концентрироваться на чем-то внешнем, помогает. За вами удобно наблюдать.
И морщится самую чуточку, почти незаметно. Стало быть, выглядит она столь мерзко, что совершенно посторонние люди испытывают желание ее, Маргариту, оберегать. Проявлять тактичность. И то внимание, что было так приятно, вызывает лишь глухое раздражение. Впрочем, сейчас любые проходные эмоции важны, лучше концентрироваться на них.
- Я здорова физически, если вы имеете в виду именно это, мисс Мюррей. При обследовании в госпитале Святого Мунго последствий от заклятий или зелий не выявлено. Нарушения в области психики, вероятно. Даже не вероятно, а вполне явно прослеживаются. Рекомендовали умиротворяющий бальзам.
Маргарита отвечает честно, даже не задумываясь особо – почему эти унизительные подробности так легко облечь в слова.

Отредактировано Margarita Osbert (2021-11-01 21:28:01)

Подпись автора

А нам уже нужно так мало слов,
И зима почти за спиной.
Но знаешь, сестра, как будет славно,
Когда мы вернемся домой! (с)