Прошло уже две недели с последнего экзамена и начала каникул, а Бродяга так и не появлялся в родовом гнезде Блэков, стараясь оттянуть этот момент как можно дольше. Он погостил у радушных Поттеров, что всегда были рады его появлению в их доме и не делали даже намека на то, чтобы он уезжал. Они относились к нему так же, как к собственному сыну. Миссис Поттер по вечерам касалась губами его макушку прежде чем идти спать и говорила какие прекрасные у Сириуса волосы, не то что у Джима, топорщащиеся в разные стороны, куда Мерлин пошлет.
Уехать все же придется, он это отлично понимал. Как бы так ни было Блэки были его семьей, другой у него не было, а он все еще не мог разобраться в своих чувствах.
Буквально к каждому из них.
Рядом с гневом и отчаянием всегда рука об руку шло острое желание, чтобы его любили и принимали таким, каков он есть.
Но Блэк смалодушничал и вместо того, чтобы с гордо поднятой головой войти в двери фамильного поместья, где обычно проводили лето все ветви семейства, он поперся в Нору.
Конечно, ему неуютно было смущать Молли и Артура, но они были слишком хорошими людьми, чтобы сказать ему об этом.
Таким образом Бродяга задержался на целых две недели и когда ждать больше уже было невозможно, все же поехал. Аппарировать на территорию особняка было невозможно, каминную сеть он если честно терпеть не мог. Да и не в стиле Сириуса Блэка было тихонько выходить из камина и отряхивать маггловские джинсы, из которых он не вылезал последнее время от золы.
Он прикатил на мотоцикле, который как раз закончили, разобравшись со всеми недостающими деталями. И теперь это чудо техники могло летать по небу, становиться невидимым, даже не смотря на жуткий рев, что воспроизводил его двигатель.
И вызывало у парня неподдельный восторг. Как и любая вещь в неполных семнадцать лет, что заставляет чувствовать себя круче и взрослее.
В резным воротам он подъехал уже в темноте производя невероятный грохот, мотоцикл пришлось, впрочем, оставить у ворот и дальше идти на своих двоих, хрустя гравием под тяжелыми ботинками. Охранные чары на него не сработали, в нем все же текла так же самая кровь, древняя и густая. Черная.
Конечно, он предполагал, что в такой час Вальбурга сочтет ниже своего достоинства спускаться из спальни или кабинета, библиотеки, да где бы она не была, чтобы приветствовать своего не слишком ответственного старшего сына.
Кажется, в этом их планы отлично сходились. Сириуса намеревался провести в доме, что помнил с самого детства как можно меньше времени, хотя даже самому себе он бы никогда не признался, что порой с нежностью вспоминает все эти комнаты и коридоры, буквально напитанные древней магией. Она ощущалась везде и ему нравилось это чувство, а еще нравилось ходить там, где это делать не полагалось.
Особенно его тянуло в конюшни, все детство, словно магнитом, что используют магглы вместо вместо манящих чар, правда, кажется, это действовало на металлические предметы.
Теперь он направлялся прямиком к главному входу, полной грудью вдыхая привычные ароматы, что всегда окутывали это место. Такие знакомые, что это даже немного злило.
Он постучал кованным молоточком и тут же был пущен внутрь, а домовик со старым и сморщенным лицом и несуразными ушами, на которых пучками рости белые волосы, услужливо кланялся ему, касаясь этими самыми ушами пола.
-Мастер Сириус, как приятно снова видеть вас. – Эльф говорил скрипучим голосом и одет был в непонятную одежду, похожую на ливрею с гербом Блэков на груди. Он посторонился, пропуская молодого человека внутрь. – Позвольте принять вашу куртку.
-Не нужно. – Отмахнулся Блэк, коротко улыбаясь. Он не слишком любил домовых эльфов, но стоило признать, что порой они чертовски упрощали жизнь.
Он уже взбегал по парадной лестнице, когда эльф проговорил ему в спину:
-Ваша комната готова, как и всегда.
Сириус не обратил на его слова должного внимания, хотя, безусловно, он никому не сообщал когда именно собирается посетить поместье, он привычно поднялся на третий этаж, повернул налево и прошел по знакомому коридору, со стен которого на него взирали сонные портреты его предков.
Бродяге даже не нужна была палочка, чтобы освещать себе путь, к тому же в начале и конце коридора горели замысловатые светильники для таких полуночников.
Не успел он дойти до двери в свою комнату, как натолкнулся на кутавшуюся в изящный халат Нарциссу. Ее светлые волосы были рассыпаны по плечам, на губам мелькнула нежная улыбка, она на секунду протянула белую в темноте руку и коснулась его уже несколько дней не бритой щеки, а затем ушла так ничего и не сказав.
Блэк помнил, как будучи мальчишкой любил перебирать ее волосы так не похожие на его собственные.
Он толкнул дверь в спальню, в ней привычно горел камин, Сириус не обратил внимания на слова эльфа, но сейчас вдруг вспомнил их, плотно закрывая за собой дверь и прижимаясь к ней спиной. В этом месте он так остро ощущал, что не смотря на то, что вымахал под два метра ростом все равно оставался тем же мальчиком, что так хотел добиться похвалы от своей матери.
Возможно, это и была причина по которой он так оттягивал свое появление в этом доме.
Он разделся и лег в постель, ориентируясь настолько хорошо, что ему вполне хватало блеклого и мерцающего света камина.

Утром он спустился к завтраку позже остальных. Не намеренно. Впервые за долгое время Бродяга спал так хорошо, без сновидений, которые заставляли его просыпаться среди ночи и хватать ртом воздух. Это случалось с ним с самого детства, ему снились страшные и гнетущие сны, обычно темные, которых он не помнил, но неизбежно просыпался с замершем криком на губах, иногда рядом оказывалась Белла, чья спальня находилась рядом.
Она садилась на его постель и перебирала его волосы, а он хватался за ее тонкие руки.
С этими воспоминаниями он и открыл глаза, чувствуя себя невероятно выспавшимся. За окном слышалось щебетание птиц и ржание лошадей, окна его комнаты выходили на конюшню, что так манила его раньше.
Он открыл сначала один глаз, тут же щурясь от яркого солнца, что било в окно, шторы он естественно закрыть забыл.
Затем он сел на постели и потянулся, а после открыл второй глаз, прислушиваясь к звукам, что разносятся из малой столовой, что была предназначена для приемов пищи в узком кругу.
Когда он спустился вниз, то почти все уже закончили свой завтрак и вели неспешную беседу, попивая чай из драгоценного фарфора, что был старше этого дома. На его появление никто не поднялся, не похлопал в ладони и вообще особо никаким способом не высказал удивление.
Ни одна вещь в этом доме не случалась без знания об этом его владельцев.
Поэтому все уже знали, что Сириус прибыл ночью в поместью и рано или поздно соизволит спуститься вниз.
Лишь Мелания ему радушно улыбнулась и указала на привычное место возле себя, когда он опустился на предложенный стул она на мгновение сжала его пальцы. Кажется, Вальбурга на это привычно поджала губы, Блэк старался не смотреть на собственную мать весь остаток завтрака.
Он не слишком охотно отвечал на заданные ему вопросы, был вежлив, но не более. Несколько раз ловил на себе взгляды кузин и матери, но никак на них не отвечал, лишь намеренно коснулся бедром ноги Беллы один раз.
Ему пришлось посмотреть на мать, когда она поднялась и аристократически промакивая рот салфеткой, как бы между делом где-то посредине от дифирамбов прекрасному завтраку, произнесла, что помолвка ее старшего сына состоится в этом месяце и им просто необходимо подготовиться к приему. После чего без промедления удалилась, не обращая внимания даже на то, что Сириус чуть опрокинул стул, когда поднялся.
Его чашка звякнула о блюдце и хозяйка дома готова была схватиться за сердце, когда юноша откинул салфетку на средину стола, что ударилась об антикварную вазочку тонкого хрусталя.
Она пытался остановить внука, невесомо положив пальцы на его рукав, но он откинул руку и размашистым шагом направился за матерью, что уже успела скрыться из виду.
Он почти был уверен куда она направлялась, входная дверь осталось открытой.
-Какого черта?! – Взревел Блэк ей в спину. Но она даже не обернулась, лишь остановилась на секунду, повела головой в сторону и пошла дальше, шурша юбками. – Я не стану жениться.
В каком-то отчаяние крикнул он, безуспешно стараясь задержать ее, а потом со всей дури саданув по косяку от чего руку тут же пронзила острая боль.
Это было мальчишеством, но он зашагал в противоположную сторону, прижимая к себе ладонь с которой на землю падали темные капли.
Впрочем, наскучило это ему довольно быстро, он прошелся по территории, избегая конюшен и стараясь обуздать свою злость, не слишком успешно и вернулся в дом, намереваясь подняться наверх. Говорить и видеть никого особенно не хотелось, но как назло в пролете лестницы на подоконнике у огромного во всю стену окна, сидела Беллатрикс, задумчиво перелистывая страницы книги. Она скорее обводила взглядом горизонт, чем читала, но Сириусу сейчас было плевать.
Он остановился около нее, ни чуть не менее злой, чем час назад.
-Ты знала об этом?

Подпись автора

Фарли

Они не виделись полгода. Для кого-то короткая вспышка, в то время как для другое целый век.
Да и последняя их встреча отложила значительный отпечаток на Бродягу, чья злость никак не желала испариться. Превратиться в ничто.
Он злился. Даже не помнил, когда был так зол в последний раз. И сам не мог понять почему именно так. Ведь Сириус не был дураком и простофилей не был, пусть он не разделял догмы, пусть не верил в идеалы, но он же знал к чему это все ведет.
Он был наследником рода и как бы мальчиков не старались обучать вместе, не разделять, между ними была пропасть хотя бы потому, что Регулус мог распоряжаться судьбой по своему усмотрению, а старший сын такой привелегии был лишен.
Частично.
Блэк знал чего от него ждут, догадывался хоть и смутно, когда выходил из камина в доме Яксли. Ему было всего лишь шестнадцать и он был вспыльчив, прямолинеен и слишком самонадеян. А еще он был мужчиной, поэтому тонкие интриги были не его коньком, чего греха таить, его  методы были слишком топорными порой.
Но чего у него точно было не отнять, как и природного обаяния, которое обычно доставалось Блэкам. Всем Блэкам, бе изключения, такая семейная черта, как прямой нос или высокий рост, или королевский наклон головы, высокие скулы, например.
Сириуса злил сам факт, принуждение. Он сам не знал что да и не сильно-то хотел разбираться. Просто злился, как мог злиться любой мальчишка, у которого любимую игрушку пытались отнять. Больше всего сейчас он хотел попасть в свое собственную комнату, ту что он так хорошо знал с самого детства и принять ванну. Погрузиться в теплую, почти горячую воду, на уровне последних остатков терпения. Смыть с себя все это ощущение грязи и темноты, что заволакивала его, стоило приблизиться к родным ближе чем на полметра. Возможно, поэтому он медлил. Поэтому сюда не стремился, за полгода в замке, рядом с Гриффиндорцами и Мародерами тьма отступала. Нет, не пропадала совсем, для этого ее было слишком много, но она забивалась в самый дальний угол и терпеливо ждала своего часа.
Вот теперь. Час настал.
Но Белла.
Она всегда другой была. Для него другой. Смотрела иначе, говорила иное. Не давала поблажек.
Те редкие письма, что она писала он не читал, складывал немой стопкой в чемодан и иногда доставал, проводя пальцами по своему имени, написанному ее быстрой рукой, там где она на букве «и» особенно сильно вдавливала перо в пергамент.
Сам как-то пробывал ей писать, но мешали воспоминания. Слишком яркие, чтобы обличить их в слова, а уже тем более записать на бумагу. Такие вещи нужно говорить тихим шепотом, на ухо в темноте, когда можно коснуться дыханием волос, темных прядей, что почти ничем не отличаются от его собственных.
Конечно, он так ничего и не отправил. Строчки получались или слишком скупыми, или наоборот чрезвычайно пошлыми.
Писать , что он скучает было глупо – не признавать этого еще глупее. Он не писал ей.
Но сейчас, пылая от злости ее он никак не ожидал увидеть.
Думал, что она играет в бридж с тётушкой иди ангажировала Регулуса на теннис, который теперь избегал он, по понятным причинам.
Но Беллактрикс неожиданно нашлась у окна, подставив его жадному взору свой точенный профиль. У нее была совершенно идеальная форма губ.
И забыть об этом было весьма сложно, особенно ночами в спальне, в башне Гриффиндора.
Воспоминания слишком тесные и жаркие, толкались в голове, наскакивали друг на друга, теснились.
Хотелось закрыть глаза и рукой с силой по лицу провести, отталкивая их.
Не выходило.
Слишком остро. На разрыв.
Она в задумчивости листала страницы и даже не смотрела на него, остановившегося рядом, против воли.
Беллс всегда была его слабостью, давно ли он понял это?
Ее голос звенит в тишине коридоров, дом построен так, что звуки здесь разносятся очень далеко, в каждой комнате, где бы ты ни был. Нам всегда приходилось быть слишком осторожными не только словах.
Сириус несколько не аристократично хмурит брови, хотя ему всегда крайне нравился ее голос, особенно старинные колыбельные, что кажется, пришли к волшебникам от друидов, которые верили в духов и были едины с природой.
Мелодичный голос ее легко ноты выводит, заставляя замолчать и слушать.
Немецкий никогда не был его сильной стороной и Белле много времени потребовалось, чтобы Бродяга наконец-то сносно заговорил на нем. Они часами просиживали в семейной библиотеке, склонив головы над тяжелыми фолиантами и плечами друг друга касаясь.
Помнит ли она это так же хорошо, как и он?
И имеет ли это для нее такое же значение?
Вопросы без ответов.
Он их не задаст никогда.
Незачем.
Ее слушать модно вечно. Почти все Блэки невероятно музыкальны, наверное, слух передается им с молоком матери. Кроме Сириуса, конечно, он так старательно промахивался мимо клавиш столько лет, что, вероятно, одна лишь Беатрикс знает, что все это притворство чистой воды. Слух у Блэка идеальный, а голос чистый баритон.
Но он всегда молчит.
Вот и сейчас, смотрит на нее угрюмо, руки глубоко заложив в карманы и молчит.
Она здесь, конечно, совершенно не при чем. Вальбурга не из тех, кто советы просит и к мнениям прислушивается. В этом они со старшим сыном, пожалуй, похожи слишком даже. Он тоже все решает самостоятельно и ответственность на других не перекладывает.

Она просит послушать, все так же на широком подоконнике сидя и он слушает. Внимательно, плечом к стене прижимаясь, взгляд его отрывается наконец-то от ее лица и устремляется вдаль, в бескрайний простор природы. Слова проникают в самую его суть.
Глубоко.
Голос ее немного дрожит, последний выдох сильный.
Бродяга смотрит на нее слишком долго. Белла всегда говорила прямо, а теперь вдруг эта песня.
Да и слова слишком ему подходят.
Он давно думает об этом. Все, кто знают Сириуса достаточно хорошо легко поймут, что здесь ему совсем не место. Не нужны ему привилегии, что выпали по праву рождения, он их не хотел, он о них не просил.
И деньги не нужны, и громкое имя, если за это все придется отдать свободу.
Он головой качает и слегка прикусывает нижнюю губу.
И что?
Голос ее железом каленым.
- Хорошая. – Соглашается он.
Он не до конца уверен в важности этого утверждения. Да, девочка неплохая, даже красивая, если снять с нее все эти старомодные тряпки и позволить выбрать то, что ей самой по душе. Позволить говорить и думать то, что хочется, а не то, что должно. И не краснеть при виде парня в расстегнутой на верхние пуговицы рубашке.
Это не имеет значения.
Неужто нужно произнести это вслух, чтобы она поняла?
Кто угодно, но не она же.
Белла его понимала, возможно, не до конца, невозможно понять человека до конца. И он понимал ее, насколько это было возможно. Насколько она позволяла ему понимать.
Самый краешек.
Ну и пусть.
Он повел плечами. Жест такой привычный.
Сириус смотрит за ней, внешне лениво, поза его кажется расслабленной, если в глаза не всматриваться. За ними можно заметить напряженность плеч, сжатые в кулаки руки, сомкнутые губы.
Она вдруг протягивает руку к нему и дергает к себе, заставляя рядом усесться. Подоконник широкий, конечно, но раньше им двоим на нем было не так тесно. Теперь они крепко бедрами соприкасаются и Бродяга на секунду перестает ее слушать, впуская в себя такой до боли знакомый голос.
Вместо слов песни ему слышится иное, что так долго терзало его под пологом кровати. Этот же голос и столь же мелодичный.
Он снова облизывает губы и жмурится на мгновение, порочные образы из головы силясь выбросить.
Никак.
На вопрос Блэк не отвечает, ему плевать на кровь и Беллс это отлично известно. Дразнит.
Он брови скидывает и смотрит на нее в немом вопросе, а она нет. Ставню отковывает, впуская в их крохотное убежище глоток свежего воздуха. Сириус подставляет ему лицо.
Она пододвигает к нему текст и юноша быстро скользит по нему глазами, читая строчки, что срываются с ее губ.
Это своего рода наваждение. Ему всегда нравилось как ее голос звучит.
Их щеки в миллиметре друг от друга, он жар ее кожи чувствует, такой знакомый.
Никогда не знаешь, согреет или опалит.
Беллатрикс улыбается и он смотрит на нее неотрывно.
Да, она пожалуй, ничего сделать не может. Это не ее битва, свою она проиграла не подняв оружия.
Но порой, чтобы выиграть войну нужно проиграть битву. Стратегия.
Сириус же Гриффиндорец, он сдаться не может по своей сути. Это выше него, сильнее.
Его пальцы касаются ее ладони, скребут по линиям.
-Нет. Не могу. Это не для меня.
Слишком отрывисто. Так обычно говорят только правду.

Подпись автора

Фарли

Голодные взгляды, холодные стены. Все это молчаливо встает перед ними, когда они смотрят друг на друга. В глазах отражается все увиденное раньше. То, что было можно и то, что всегда оставалось под запретом.
Конечно, для нее все было иначе.
Он не питал надежд. Не был настолько наивен.
Не он был первым и не ему все заканчивать. Всего лишь очередной расчерк в списке имен. Побед. Название можно дать любое, ему до этого дела нет.
Но ее глаза — они бы ему не солгали.
То темное, тревожное, что всегда витало между ними, не смотря на родство, на разницу в возрасте — не дало бы. Слишком сильным было притяжение. И он был бы глупцом, если бы старался игнорировать ее и дальше.
Он смотрит на нее долго. Слишком долго, за все рамки выходя, раздвигая их к чертовой матери. У него в душе пожар, а на деле пальцы лишь легонько касаются ее кожи.
Безусловно, она уже даже Блэкам не принадлежит. И ему бы никогда не стала, даже если бы обстоятельства поменялись. Он и не настаивает. Но помечтать же можно?
Всего лишь дать полет своей фантазии, всему тому скрытому, что горит изнутри. Наружу пробивается бешеными толчками, когда она рядом.
Но нет, для нее все другое. Он ее писем не читал, а вероятно, следовало. Чтобы не придумать то, что у него в голове месяцами выстраивалось нестройными рядами. Вроде и запрещаешь себе об этом думать, а все равно думается.
Он думал.
Много, часто. И слишком жадно, пожалуй.
Слишком.
Белла свою руку убирает, так просто, он лишь ладонь разжимает. Не возражая.
Наблюдает за ее руками, изящными пальцами, что книгу захлопывают, а перед глазами воспоминания, такие яркие, что выкинуть их из головы почти самоубийство.
Она смотрит на него, так долго, пронзительно. И Сириус почти знает, что она хочет сказать. Он хорошо ее знает, даже слишком, пожалуй.
Не успевает ничего сказать, как Беллатрикс губы размыкает.
Смысл фраз и так уже ясен, но ему хотелось, чтобы она их произнесла. Мазохизм чистой воды.
Плечи Бродяги напрягаются, но понять это можно лишь коснувшись. Он же Блэк, черт возьми. Губы его плотно сжаты и он решить не может хочет ее слушать или нет.
Нужно бы встать и уйти, но ничего подобного он не делает.
Это же Белла.
Мерлин.
Ему с трудом дается спокойствие, у него нрав не такой, слишком буйный. Вскочить, бежать, все сметать на его пути — это для Сириуса, но он остается.
Это же Белла.
Его Белла, пусть всего лишь на несколько мгновений.
Губы сжимаются в тонкую полоску.
-Не нужно. - Просит он, выдыхая.
Она не дает ему такой возможности, резко подаваясь вперед и его губ пальцами касается. Что ему стоит не приоткрыть губы, знаете?
Он лишь делает глотательное движение, кадык дергается, Сириус прикрывает глаза. Они горят слишком ярко, он же не согласен.
Но ее пальцы на губах охлаждают пыл или скорее наоборот.
Пусть думает как хочет.
Они оба знают как именно.
Сириус плечами поводит, воротничок скользит по шее, ямку на шее оголяя. Он всегда не любил галстуки и застегнутые рубашки, потому что Вальбурга их любила.
Их взгляды зацепляются и все. Он все же размыкает губы, до того, как она руку убирает. Кончик языка касается ее кожи и, кажется, она вздрагивает или он просто хочет, чтобы это было так.
Воображение больного рассудка.
Он усмехается и облизывает губы, медленно.
Она права, конечно, в их семье это невозможно. В их семье нужно все делать по правилам, жить по правилам, дышать, даже думать. Чтобы не дай Мерлин не появилось каких-то лишних мыслей.
Сириус сам как лишняя мысль.
Хоть и выглядит как истинный Блэк и ведет себя тоже. Может легко притвориться частью древнейшего и чистокровнейшего семейства. Но это не так. Осталось лишь озвучить. И кажется, они оба чувствуют приближение конца. К чем тогда этот разговор.
-Белла. - Лишь шепчут его губы.
Воспоминания его выкидывают в другой момент, где губы так же шептали ее имя, только ее губы ему вторили. Она не может отрицать, что сама желала этого. Не меньше его, а там кто знает.
Игра? Пусть. Он совсем не против поиграть.
Но у нее мнение другое. Она же часть семьи, неотъемлемая. Она та, кто выполнит долг во чтобы то не стало.
В отличие от него, но остальным это пока не известно.
Метла останавливается около них, легко касаясь ее запястья, он перехватывает древко твердой рукой. Годы тренировок, все же не зря он увлекается квиддичем.
Масса плюсов.
Второй рукой он сжимает ладонь Беллатрикс, не долго, но сильно. Она ошибается лишь в одном — считая его все тем же мальчишкой, с которым так любила играть в теннис и которого заставляла вставать на колени перед ней, проползая под сеткой. Тогда он считал это глупым и даже унизительным, сейчас его мнение изменилось.
Бродяга ждет лишь когда она сядет, бедрами к нему вплотную прижимаясь и взмывает вверх.
Ветер отбрасывает волосы назад. Его и ее, он перехватывает кузину поперек талии, поднимаясь выше и выше.
Его губы около ее ушка, дыхание опаляет, резко контрастируя с прохладным воздухом.
-Выход всегда есть.
Он не пытается перекричать ветер, но твердо уверен в том, что она его слышит.
Он не пытается придвинуться к ней ближе, но точно знает, что она остро ощущает его присутствие.

Их полету не суждено длиться долго, между ними ничему не суждено длиться долго. Сириус коротко улыбается и протягивает ей руку, помогая спуститься с метлы.
Она принесла их к небольшому озеру на самом краю владений Блэков, почти на границы. Бродяга с детства любил это место, часто сбегал сюда ото всех. Наверное, дедушка знал где он, но никогда не показывал виду.
Здесь тихо и очень спокойно.
Ивы купают свои ветви в прохладной воде, она никогда не нагревается, потому что здесь почти нет солнца. Оно только касается верхушек деревьев, ласкает их, но до воды не доходит.
Так даже лучше, учитывая погоду.
Сириус небрежно откидывает метлу в сторону и расстегивает пуговицы на своей рубашке, одну за одной. Так же небрежно бросает ее на траву.
-Белла... - Зовет он, заставляя ее обернуться на свой голос. - Я  не жалею. Я хотел этого. - Он широко, совершенно мальчишески улыбается. - И  ты не жалей.

Подпись автора

Фарли

[indent] Вечер обещает блеск бриллиантов и цветовые изыски в сочетаниях бирюзы и обсидиана, что даже такое паршивое утро, каким сделал его ты, мой милый первенец, этими своими громкими воплями и неуклюжим поведением за столом, не станет основой для чудесного приёма. Не испортит его. Неофициальный, без объявления в газетах, скорее дружеские посиделки и даже не смотрины. Пока ещё... Просто реверансы к вашим таким разным характерам, дети, и вашим возможным чувствам, которых нет, но, возможно, которые расцветут яркими красками соцветий позже, когда ваше супружество будет связано нитями древнего фамильного ритуала. Он действительно работает, поверь мне.
[indent] Ведь хорошая же девочка, Сириус... Хорошая.
[indent] Даже лучшее из того, что есть. Мне ли не знать.
[indent] Приготовить этот дом оказалось легче всего, эльфы не стали сегодня мучаться с десятью пробными десертами, ограничившись пятью самыми популярными на мой выбор. Уборка заняла всего сутки, а декоратора решили вообще не приглашать. Убранство и интерьеры Блэквилля всегда говорили сами за себя изысканной отделкой и заморским декором, тем самым справлялись с задачей украшательства самостоятельно. Я не знаю, почему Мелания не сказала тебе о прибытии Яксли, видать просто не успела. Стоит отдать дань возрасту или её привычке сбавлять обороты не вовремя. Но всё быстро раскручивается как всегда, по уже заезженному сценарию, что бешеными псинами начинающегося скандала пытаются догнать меня в лице тебя. Но куда там, ты как и в детстве бежишь за моей юбкой, не в силах совладать с эмоциями! Поздно, дорогой, мы уже давно друг от друга сепарировались, чтобы быть полегче на виражах и тщательно подбирать слова к разговору. Я уже даже не хочу говорить и убеждать тебя, доказывая свою правоту - просто стремлюсь вперед к заявленной цели. Ведь я заранее знаю, что ты мне скажешь. Твоё "Не хочу и не буду" в уже давно знакомых вариациях и тональностях понятны моему сознанию, чье дело-то маленькое: впустить их в одно ухо, чтобы в следующую секунду выпустить в другое.
[indent] Время идёт и до приезда гостей становится всего ничего времени. Кричер находит тебя в считанные минуты и рассказывает мне, где именно и в чьём обществе ты сейчас находишься. Я не беспокоюсь за Беллатрикс, ведь супружество научило её готовиться к подобным приёмам мгновенно, поэтому в идеальности облика своей старшей племянницы я совершенно не сомневаюсь. Что же до тебя....
[indent] Да ты только посмотри на себя!
[indent] Я не слышу тех слов, что вы говорите друг другу, но мне не нравится то, как это всё выглядит. Как вы выглядите вместе. Не по-родственному, неправильно.
[indent] - ...Что ты сейчас же одеваешься и возвращаешься в поместье. - дополняю я фразу Беллатрикс своим категоричным повелением. На её вопросительный взгляд поясняю лишь...
[indent] - Прибыли Яксли.
[indent] Пару секунд мы с тобой смотрим друг на друга, и в это мгновение я предчувствую весь шквал эмоций, что волной сокрушающего цунами собирается в твоём взгляде. Пора повзрослеть, малыш, и стать, наконец, тем, кем тебе предстоит по праву рождения. Ты так хотел самостоятельности - так вот же она, в руках, бери же её поскорее! Я не хочу, чтобы наш разговор слышала Белла, поэтому моя следующая фраза полностью обращена к ней.
[indent] - Дорогая, тебе прислали письмо из Лестрейндж-Холла, - возможно даже и да, скорее всего да, ведь мне запомнился подчерк Рудольфуса с момента нашей короткой переписки в 70-м, - оно лежит на консоли в главном коридоре.
[indent] Едва Беллатрикс покидает берег озера, я спускаюсь ближе к тебе, и очень хорошо понимаю, как мой строгий силуэт из темного серебра с узором турецкого бута по подолу резко контрастирует к таким мягким, томно-зеленым окружением вокруг. Я словно стальное лезвие в этой летней идиллии для двоих, и не надо так на меня смотреть, будто я не знаю, что это. Будто не была здесь когда-то давно в сопровождении имени, которое тебе ни о чем не скажет. А может, наоборот, скажет слишком многое...
[indent] - Сириус, идём.
[indent] В целом, я даже готова к диалогу, но да, дорогой - даже сейчас я делаю с тобой всё, как принято в нашей семье.
[indent] Ведь так я хочу.
[indent] Могу.
[indent] Должна...

Отредактировано Walburga Black (2021-11-01 11:40:39)

Подпись автора

Государыня, ведь если ты хотела врагов…
…кто же тебе смел отказать?

[indent] Зато мне не всё равно.
[indent] Я бы смотрела и смотрела на тебя в упор, ведь ты навсегда останешься для меня воспоминанием детства, и то, что происходит сейчас означает неимоверное расставание с ним. О, я слишком долго оставалась в этом ласковом омуте, сознанием, мировоззрением внутри себя, ты же выпрыгнул из него непозволительно быстро. С моей помощью или без - это уже даже не важно. Но я не смотрю на тебя, как на мужчину, нет, хоть ты и красуешься передом мною. Этот мой взгляд - он расставания, сожаления, и вины, - о, безусловно, огромной вины. И чего-то ещё... такого важного, что может понять только Блэк, ведь быть Блэком - это тоже самое, что и... Продолжение дальше ты знаешь. Это как обладание алмазом неогранённым, вертишь в руке, хочешь придать ему огранку, но твоего мастерства не хватает сломить твердость камня, ведь не тебе, а другим женщинам, людям, и, возможно, даже событиям суждено сделать это. И эта жажда творения именно своей формы из самородка присуща каждому из Блэков. Именно поэтому мы так кичимся своими наследниками, именно поэтому дети для нас самая мощная гордость из всех благ земных.
[indent] Важно только то, что я вижу, знаю, предчувствую - то, как было раньше, уже не будет никогда.
[indent] Ведь прибыли Яксли...
[indent] Ведь прибыло письмо из Лестрейдж-холла, которое всегда прибывает вовремя, по одному велению момента и желанию мерзавки Судьбы. Письмо, весточка, каминный вызов, и я рада буду любому явлению, что унесет меня отсюда словно техасский ураган маленькую девочку, в страну где all your dreams come true. И этим ураганом выступает фраза тетушки, на которую я могу ответить лишь.
[indent] - Да, миледи. Благодарю Вас.
[indent] И ничего больше. Я поняла намек, о моя дорогая, что вы хотите остаться наедине с сыном и вам неприятны чужие уши. Даже мои. Несмотря на то, что я вхожа во многие ваши тайны, намеки и мне дозволено многим больше, чем остальным Блэкам, вы не видите здесь союзника во мне. И это даже жаль, это расстраивает, я могла бы помочь. И даже неважно, что я уже шесть лет ношу совершенно другую фамилию. Но на этом ринге вы с Сириусом всегда стремитесь быть один на один, играя вашу партию, где каждый сам за себя.
[indent] Не оглядываясь более на тебя, я оборачиваюсь вокруг и стремительно аппарирую к поместью, используя вверенный мне когда-то доступ туда.
[status]сато[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/21/326426.png[/icon]
[indent] -->  выход из эпизода.

Подпись автора

I'm falling. In all the good times I find myself longing...
...for change. And in the bad times I fear myself.

После ухода Беллы осталась звенящая пустота, заполнить ее было нечем. Пусть он кичился, пусть вел себя так словно ему было на все и на всех наплевать, но на самом деле большую часть времени Сириус чувствовал себя одиноким.
Это пугало его. А все, что его пугало — он старался искоренить. Вырвать с корнем и больше никогда не вспоминать.
Но бороться с одиночеством было невозможно, оно подстерегало везде. Даже в наполненных до отказа людьми залах, в гостиных, рядом с тем кто знал его с самого детства. 
Вальбурга сама невозмутимость, присаживается на метлу с невероятной грациозностью и совершенно безучастно смотрит на воду.
Он отплыл еще не слишком далеко, чтобы слышать ее слова, на лице появляется мимолетная ухмылка.
-Радуйся, что не мокрой псины. - Думает он, делая большие и сильные гребки. Конечно, он не говорит этого вслух, только три человека на всем белом свете могли бы понять эту острую шутку и сейчас их здесь нет.
Они оба понимают, что он тянет время, а еще оба понимают, что в этом нет никакого смысла, ему все равно придется одеться и пойти в дом. Так или иначе. Его матушка не из тех, кто легко сдает свои позиции.
Сириус упорно плывет дальше, пока зубы не начинает сводить от холода. Он поворачивает к берегу, ему бы совсем не хотелось, чтобы ей пришлось вытаскивать его из воды, к тому же голого.
Так себе победа.
Ему приходиться вернуться, вылезти из воды и начать одеваться пока окончательно не замерз, его палочка в кармане брюк, но он не притрагивается к ней.
С его волос тонкими струйками стекает вода.
Он порой был глуп в своем упрямстве.
Голос Вальбурги звучит удивительно спокойно, словно она действительно пришла сюда просто поговорить. Она даже доброжелательна, так могло бы показаться тем, кто ее плохо знает. Но Бродяга был не один из этих людей.
-Да совершенно прекрасно в своей невероятной скуке. - Соглашается он, неспешно застегивая пуговицы, но по привычке оставляет ворот раскрытым. Ему самому не слишком нравится запах его кожи, но он готов потерпеть.
Упрямый.
Сириус делает издевательски задумчивый вид, постукивает себя пальцами по губам и сморит на мать с легким прищуром серый глаз.
На самом деле девушка была не так плоха, как могло бы показаться с первого взгляда.
Особенно его очень придирчивого взгляда.
Не смотря на сомнительное происхождение, о котором, впрочем, никто не говорил, она держалась как особа голубых кровей. Походка, осанка, наклон головы — с ней было легко появиться на любом мероприятии, как с красивым аксессуаром. К тому же она была объективно прекрасна, достаточно высокая для девушки с тонкими чертами лица, изящными руками и копной светлый волос. К тому же ее фигура была крайне привлекательна, если бы не ужасный наряд, полностью ее скрывающий.
-Дай подумать. - Растягивая слова проговорил он, подходя к женщине, что подарила ему жизнь, ближе. - Полным отсутствием собственного мнение. Но, думаю, сейчас ты скажешь, что это даже лучше в нашем случае, потому что ей можно помыкать. - Сириус сделал паузу и доверительно наклонился к матери, засовывая руки в карманы своих брюк, что неприятно прилипли к телу. - Я не хочу помыкать.
На лице парня заиграла беззаботная улыбка, он привычным движением откинул влажные волосы назад, почти осыпав сидящую холодными брызгами.
Он отошел и повернулся к озеру, созерцая темные воды.
Этот разговор не должен был привести ни к чему хорошему хоть и начинался так спокойно и даже хорошо. Сириус знал, что они не могут разговаривать как долго, вскоре кто-то начнет доказывать свою правоту, спорить, кричать. Возможно, это будет он, как более несдержанный из них. Просто мальчишка, которому по воле судьбы угораздило родиться в этом семействе.
Он обернулся, его брови иронически выгнулись.
-Свободным? Ты сейчас серьезно? - Он хрипло рассмеялся и облизнул губы.
Свободным. Это слово было не совместимо с семейством Блэк. Никогда.
Вальбурга повышает голос. Начинает злиться?
Он пожимает плечами. Это совершенно не очевидно.
-Отстали... - Этом повторяет он, смакуя это слово. - И никто не требовал от них наследников, непременно мужского пола, чтобы продолжить наш древнейший и благороднейший род?
Это даже не вопрос. Он и так знает, что да. Наследники были для Блэков чем-то обязательный, вложением в будущее. Мальчики особенно, но и девочек можно было дорого продать. Беллу, например, невероятно выгодная партия, просто блестящая. Нарцисса, тут тоже все схвачено и уже давно. Для Андромеды тоже был подобран избранник или осеменитель, называйте как вам больше нравится, но она не захотела такой жизни и вышла замуж за Тедда, как подсказывало ей сердце. За это ее вычеркнули из семьи, лишили всего, наследства, связей, поддержки в назидание другим.
Не стоит идти против воли Блэков.
Ее дальнейшие слова вызывали у него брезгливость. Сириус вернулся к ней, его лицо было непроницаемой маской, но скрыть блеск глаз он не мог.
-Послушай же себя! Мы словно племенной скот, который собираются случить, чтобы вышла чистая порода.
Он ненавидел это чувство, будто стоял на базаре в полуденный день обнаженный, а проходящие мимо чистокровные тетушки изучали его тело, рост, размер члена, чуть ли не в задницу залезали, чтобы удостовериться в его чистокровности.
Он скривил губы при упоминание о верности и закатил глаза.
-Ради Мерлина, убереги меня от этих подробностей, я не евнух и не идиот. - Огрызнулся Блэк, размышляя как здорово она спланировала его дальнейшую судьбу, предлагая ему варианты. Компанию, которой он не интересовался, путешествия из которых все равно придется возвращаться домой к жене, которую выбирал даже не он, Министерство, где его засунут на какой-нибудь очень почетный и невероятно скучный пост.
Выбор без выбора.
Бродяга желал сам распоряжаться своей судьбой.
-Почему именно она? - Вдруг спросил парень, потирая ноющий висок, подобные разговоры вызывали у него приступы головной боли. - В Лондоне мало девушек?
Черт возьми, это было совершенно не важно. Она просто не хотела слышать его, а он не собирался слушать ее. Это был очередной бесполезный разговор, Сириус хотел уйти, он уже жалел, что все же приехал в этот чертов особняк. Лучше бы проводил время с Поттером или чинил мотоцикл с Артуром и досаждал Моли или играл бы с малышкой Нимфадорой, которая просто обожала когда Сириус приходил в гости. Это было обоюдно, он оставался с ней с большим удовольствием, давая Меде возможность выдохнуть и заняться своими делами, пока дочь занята плетением косичек своему любимому дяде.
Но этот разговор, убирать драконий навоз было бы  легче.
Он ценит предприимчивость матери, она умеет зайти с разных концов. Теперь она играет в игру под названием: я желаю для тебя только лучшего.
-То есть, чтобы быть самим собой мне нужно жениться и в кратчайшие сроки обрюхатить милую выбранную тобой девицу? Так? - Он делает глубокий вдох и сжимает челюсти. - Ты себя слышишь?!
Она пытается показать ему, что это благо. Сириус только зажмуривается. Им, кажется, никогда не понять друг друга.
Для него свобода — выбирать свой путь, падать и снова подниматься. Обжигаться, страдать от любви, которой у него никогда еще не было. Совершать необдуманные поступки, а не делать правильный выбор ради чести семьи продолжения рода.
Он проводит рукой по лицу.
-Зачем сейчас? - Спрашивает он то, что волнует его больше всего. Плевать на девушку, она не виновата в конце концов, он не может ненавидеть ее только потому что Вальбурга не выбрала любую другую. Она ничего не решает, возможно, он даже неприятен ей и она с ужасом думает о том, как ей придется переносить его ласки на брачном ложе. А ведь придется, Блэкам нужны наследники.
Матушка подкрадывается к самой сути, выдыхая в воздух сизое облачко дыма.
Никакая другая.
Он смеется.
Это ведь очень смешно, если подумать. Только что Вальбурга пела соловьем о том, что у него есть миллион возможностей, неограниченный выбор как распорядиться собственной жизнью, но сейчас...
Матушка всегда добивалась того, чего желала.
-Вот что тебя заботит. - Ухмыляется он. - А я уж было поверил, что ты радеешь за мою судьбу.
Не уступит свое место, здесь пахнет огромным эго, но ему и так это было известно.
-Быть замужем за мной бремя. Ты готовишь девочке незавидную судьбу. И как только Яксли согласились на такое.
Сарказм так и сочиться из него. Волнами.
-Плюс она не будет никого раздражать. - Повторят он ядовито. - Конечно, она не будет. Потому что будет занята вынашиванием младенцев и их воспитанием, а в оставшееся время общественной деятельностью, конечно.
Он выходит из себя, но и она далека от спокойствия. Ей явно надоели уговоры.
-Нет.

Подпись автора

Фарли