Наверняка у всех, кто оказывается на пороге смерти, случаются странные приходы. А может мне просто отбили ботинками голову достаточно для того, чтоб из нее вывалились воспоминания, о которых я даже не подозревал? Или я с голодухи и жажды легко поддался запаху наркотика, которым заполняются трещины пещеры, и выдумал все это?
Картинка слишком уж яркая, как будто прошло не двадцать без малого лет, а случилось на прошлой недели. Там были не армейские ботинки, а видавшие виды кроссовки и кеды. Там были не талибы, а мальчишки от семи до десяти лет. Одно общее - что эти зверье, что те. Глаза жестоки, ругаются агрессивно, бьют, куда попадают. Инстинктивно я закрывал голову, пытался прикрыть живот, но на что хватает тонких ручек пятилетнего ребенка? Мне, тогда еще новичку в детском доме, досталось по полной. Не знаю почему. Потому что мои родители умерли, а не бросили меня как остальных воспитанников? Трудно вспомнить тот возраст, но этот эпизод  доказывает обратное. Мне там было уже настолько больно, что я перестал плакать и звать маму, просто лежал на земле, моля о том, чтоб этот все скорее кончилось. Мысленно просил, но он услышал и пришел ко мне - мой погибший отец. Разогнал злостных мальчишек, взял на руки и куда-то унес. Иллюзия постепенно рассеялась, обнажая в моем спасителе детдомовского завхоза.
Теперь, зная в общих чертах как устроена человеческая психика, я понимаю, почему тогда увидел в Григориче отца. Я не понимаю другого: почему сейчас передо мной Вадим?
Угол обзора хреновый, особенно когда один глаз, очевидно, отек. Но сложно не узнать эту фигуру, что так резко выделяется своей дерзостью и непозволительной яркостью среди черномордых чурок. Очень похоже на очередной приход, когда одна нога уже занесена над разделяющей жизнь и смерть чертой, но тут как в голливудском фильме вовремя появляется герой. Из Вада герой себе ну такой: он больше похож на антогониста типажа Дольфа Лундгрена, который вроде и не совсем злодей, но очевидно, человек с очень серой моралью. И он точно не мой отец, который вернулся с того света еще разок, чтоб вытащить своего волчонка из полной задницы.
- Вад?! - то ли вопрос, то ли удивление, то ли предупреждение: мой сослуживец рискует оказаться на каменном полу рядом со мной, если не уделит пару секунд талибу за своей спиной.
Он двигается эффективно, резко, но не лишает невольных зрителей - из тех, кто еще может смотреть - показушности. Очевидно, что это действительно Вадим. Я провел в нашем отряде уже около полугода, чтоб узнавать по одной только манере рукопашки, кто из старших в спарринге. Вадим... он... ну, как минимум запоминающийся с первого раза. Будь он даже в маске, одетый как нинзя, я бы узнал его из десятка.
Но мне сейчас не до представлений. Даже будучи видением, Вадим заставляет меня забыть о боли во всем теле и кое-как собраться в кучу. А Вад настоящий - и вовсе поверить в то, что мне еще рано хорониться.
Отрицательно качаю головой, как будто это должно значить, чтоб Вадим кончал его побыстрее. У меня нет никакого желания оставаться этом месте даже ради того, чтоб посмотреть, как эти уебки истекают кровью словно бараны на Курбан-байрам, хотя давящийся камнями чурка - зрелище, воистину, воодушевляющее.
Сомнений в том, что это Вадим, а не очередной завхоз Григорич, не остается.
- Вад... - почти укоризненно прошу, пытаясь встать хотя бы на четвереньки, чтоб с них подняться. И откуда только силы? Мгновения назад - если ими мне не показались часы - я думал, что у меня нет ресурсов даже на то, чтоб полноценно дышать, но при виде сослуживца в буквальном смысле открылось второе дыхание и затапливающее измученное тело желание жить. Да, особо нет на это причины, да, меня никто с Афгана не ждет, да... да какая нахуй разница? Я как минимум не хочу сдохнуть в этой братской могиле, из которой только счастливчики выбираются. И то... калеками.
Кстати о других - их полно. Впервые могу оглядеться, навскидку насчитав еще пятерых, но это только в поле моего зрения и более или мнее живые. Наши ребята... все наши. Все хотят жить, чего бы им это не стоило. Но я отчего-то совершенно точно знаю, что Вад не станет рвать из-за них жопу. Не понимаю только, какого черта он и за мной-то пришел? Видно по глазам: он нашел того, кого искал. Ну и похуй, пусть. Разберемся потом. Шагаю к нему и понимаю, что одна нога не выдерживает. Спотыкаюсь, но упасть мне не дают. Хочу быстрее отсюда выбраться, хотя понятия не имею, что там за пределами этой пещеры, и как Вадим собирается отсюда валить с едва стоящим на ногах мной.

Он погибает на её глазах.
(Он погибает от её руки, и это, кажется, уже слишком и пережить попросту невозможно, но она почему-то переживает.)

Искрится воздух, и в ушах звенит, когда магия хаоса сталкивается с космической энергией камня бесконечности. У Ванды в глазах стоят слёзы и дрожат руки. Вижн просит её быть сильной. Тот самый Вижн, которого она полюбила всей душой — тот, которого впустила в своё сердце. Тот, с которым так наивно и по-детски мечтала однажды встретить старость в деревянном домике обязательно на берегу какого-нибудь озера, чтобы романтичные розовые закаты сопровождали завершение каждого нового их совместно проведённого дня.

Не тот, которого она впервые встретила день назад — холодный, чужой, безумный.
Не тот, каким его сделали исследователи анти-мутантской инициативы «Стражи», когда похитили, чтобы залезть в его голову и изучить, а после усовершенствовать своих чёртовых роботов.

Так, наверное, было бы проще. Уничтожить врага. Ведь он враг.
В нём от её Вижна — ничего, кроме внешней оболочки.

[indent] В нём — в самые последние мгновения — он сам.

Он погибает на её глазах, и Ванда погибает вместе с ним; падает на колени, захлёбывается слезами, заходится в немом крике. От его неподвижного безжизненного тела её буквально отдирают чужие руки, и Ванда на эмоциях, в истерике, чуть не ранит Капитана Америку и Железного человека, которые, на самом деле, просто хотят показать ей, что здесь и сейчас она не одна.

Но она одна, и ей непонятно, почему этого не видят они.
Она одна.

[indent] Совсем.

Пьетро проводит с ней целую неделю, не отходит ни на шаг; Пьетро всегда рядом, когда Ванде начинают сниться кошмары, где она убивает Вижна снова и снова — а потом убивает себя, и до конца не понятно, что их этого больнее.

Пьетро отлучается лишь на мгновение — ведётся на первую за неделю тишины просьбу убитым голосом принести сладкого — но мгновения этого Ванде хватает, чтобы сбежать с базы Мстителей незамеченной. По факту, она уходит магическим порталом. Тем самым, которому её на свою беду научил Виктор. На свою беду — потому, что он рассказал ей, какой именно портал нужно использовать, чтобы оказаться в Латверии, в одном из подвалов, где он практикует… разное.

Когда она ступает босыми ногами на ледяной каменный пол, в подвале царит абсолютный мрак. Максимофф щёлкает пальцами, и на стенах неестественным алым пламенем загораются факелы. От вида голых стен и общей пустоты помещения Ванду почему-то мутит, как будто вот оно — как будто она внутрь себя заглянула, и это всё, что в ней осталось.

То есть, ровным счётом ничего.

Алая ведьма пятится, пока спиной не находит стену — холодную, неровную. Шагает вдоль неё, пока не находит угол, по которому она спиной сползает на пол, обнимая себя руками. Ей холодно. Ей плохо. Никто не понимает или не хочет понимать, сколько всего Вижн для неё значил.

Она его убила. Своими руками.
(Почему она вообще это пережила?)

— Я не знала, куда мне пойти, — глухо бормочет Ванда, не отнимая лица от коленей, когда ощущает в подвале чужое присутствие. — Они… там… все так хотят мне помочь. Но они не могут.

К горлу снова подступает ком, а по телу проходит крупная дрожь. Ванда не уверена: холод, нервы, всё вместе? Ванда уверена: Виктор не станет её жалеть. Но не прогонит.

(Виктор фон Дум слишком странный, и ей до сих пор не всё понятно в их отношениях с Мстителями в целом и Тони Старком в частности, но Виктор фон Дум не просто согласился стать её учителем — он реально научил её многому, он работал над её магическими способностями и становлением как личности, и он чертовски преуспел во всём, пусть бы даже согласны с этим в итоге не все. Он вложился в Ванду куда больше, чем даже родной отец.)

Она шмыгает носом, с трудом поднимает на него глаза, с которых вот-вот сорвутся первые капли слёз:

— А ты бы мог? Мог бы его вернуть? Ты же всё можешь, разве не так?

Лоулайт резко наклоняется к иностранцу и совсем "незаметно" пронзает взглядом своих внимательных глаз, цвета жженого кофе, пытаясь понять, врет ли тот. Если врет.. Черт, это будет слишком очевидно! Эл умел "читать" по выражениям лиц людей то, что ему нужно. Нет, лжецы попадались. И крутые. Этакие.. "со стажем". А что до иностранца. На вид вполне добродушный мужчина, почему-то не вызывает какого-либо недоверия. И что же в итоге? Судя по взгляду, Бенуа лишь диву давался, какие японцы "странные" в своих действиях. И что он там бормочет? Что у нас так.. принято? Ну конечно. Вот так сходу на тебя поворачиваются и пристально смотрят, следя за эмоциями и улавливая каждую деталь.
Да тут кто угодно бы удивился.

— О, прошу меня простить. Нет, не принято. Мне просто показалось кое-что странным. А в своих размышлениях я часто брожу, делая что-либо и не замечая никого вокруг. О, а позади вас весьма любопытная картина. Уэйн Тибо. Этот художник был тем еще любителем рисовать десерты. Более двадцати картин — торты, пирожные. Но это ведь не оригинал, само собой. Я видел больше, когда Кэтлин Фриман, которая вышла в финал в 2019 году, сделала на сам конкурс несколько тортов, словно бы сошедших с картин Тибо. Тогда еще была выставка оригинальных картин, в месте проведения конкурса. В третьем раунде одна из картин бесследно исчезла, хоть и должна была отправиться после съемок на аукцион, где ее бы несомненно купили за баснословные деньги. Впрочем, как и все его картины, расходящиеся, как домашние пирожки. (А в данном случае — торты). Они хотели рекламу, а получили пропажу. Конкурс закрыли, соответственно. Рейтинги были высокие и трансляция была не по одному каналу, да еще и не раз. Но такая ситуация, что творится сейчас — что-то новенькое, — Эл делает несколько шагов назад, беспардонно присаживаясь на единственный стул, свободный от вещей и прочего хлама, — одно дело, когда картина пропадает, а другое — люди. Забавно, но.. То дело ведь так и не раскрыли. С пропажей картины. Как и не был в том самом году объявлен победитель. Я бы сказал, что сэкономили на призе. Но я был далек от того дела и утверждать что-либо без предъявления доказательств не могу, — парень задумчиво чешет затылок и обреченно вздыхает, — хорошо, я вас понял. Кажется, что вы на самом деле ничего не знаете. Это все усложняет. Ватари, записал? —  спрашивает брюнет, задумчиво осматриваясь по сторонам.

— Ничего не упущено, — выдает Ватари, дописывая что-то себе в тетрадь и переводя свой взгляд на детектива. Лоулайт же явно хотел задать кондитеру ещё несколько интересующих его вопросов, как в их беседу вмешивается вбегающий в гримерку мужчинка. Эл  оценивающим взглядом осмотрел нарушителя их милой беседы.

Судя по виду, один из организаторов или же режиссёр. Весь такой важный, в очечах с золотой оправой. О, а ведь не дешёвка! На бейдже красовалось большими буквами просто "Кенни" — А вы что тут делаете? Вас не предупредили? —  ишь как глаза-то выпучил. Юноше этот тип уже не нравился, еще с порога.

— Не предупредили.. о чём? — Эл спокойно скрещивает руки на груди, закинув одну ногу на другую и всем своим видом показывая: он никуда не собирается уходить. Да и кто-то тут явно мешает.
Неприятный мужик смотрит на него и стремительно краснеет, как тот Юджин Крабс из «Спанч Боба». Ноздри его вздуваются, а губы вздрагивают от неприкрытого раздражения. Спасибо мужик, теперь ты стал ещё более неприятным, чем был "до", — Через пять минут съёмка. Посторонним покинуть помещение!  — бросает в них злобно этот важный "недоКрабс" и уходит, в непонятной спешке покидая гримерку и хлопая дверью.

Лоулайт пожимает плечами. Пять минут -  так пять минут, он никуда не торопится. Спустя пять минут по громкоговорителю объявляют, чтобы участники шоу вышли на съёмочную площадку. Детективу их идея не нравится, как и то, что его пытались столь "нежно" выпроводить. Не ясно, что там можно продолжать снимать, когда происходит не пойми что. И еще этот вопрос мужичка все крутился в голове. От чего Эл, недолго думая, шепотом произнес: — ну-с, ждем.
Пока ему не дадут нормальные ответы, он из гримерки никого не выпустит, да и сам не вылезет. Подвергать опасности людей? В определенной ситуации он мог бы, конечно. Если бы ситуация того требовала. Сейчас же он доверял своему чутью.
Кстати, о чутье. Его нос уловил странный запах, отдаленно напоминающий запах.. э-э, порченого мяса?
А разве тут не конкурс на звание лучшего кондитера?! Не сходится.

Хотя, мясной торт — тоже торт.

— Ничего не чувствуете? Рядом с нами что, помещение хранения продукции для съемок или общего пользования съемочной группы? — обращается он к Бенуа. В ответ слышит лишь, что тот не имеет представления о том, что там вообще конкретно хранится, однако знает, что там есть холодильники для быстрой заморозки.

Сколько уже времени прошло? Минут десять? Кажется, что у кого-то закончилось терпение, потому что везде резко вырубился свет.
— Чем дальше — тем веселее, — спокойно произносит детектив и подходит к Ватари, протягивая руку. Тот же в свою очередь протягивает ему кнопочный телефон, заблаговременно включив на нем фонарик. И как он за столько лет научился понимать его без слов? Кто бы знал, — да будет свет! — восклицает детектив, направляя телефон и освещая присутствующих, будто проверяя.. все ли на месте. Ну мало ли, вдруг еще пропадут. А ему только мистики для полного счастья не хватало, — не теряемся, идем разведывать обстановку. Как-то слишком тихо стало, — заявляет Эл командирским тоном и направляется на выход из окутанной тьмой гримерки, в не менее темный коридор. Еще недавно, тут было оживленно, а теперь тишина. Стоило им выйти, как убийственно тошнотворный запах ударил в нос с большей силой.

— Там определенно кто-то сдох, — изрек брюнет свою мысль, полную оптимизма и решительным шагом направился в сторону тех холодильников, светя фонариком впереди себя. Сами холодильники были чем-то обклеены. Направив свет на надпись, Лоулайт прочел вслух: — "Реквизит для съемок. Количество: 29 штук.. "

Запашок явно шел оттуда.

Холодильники судя по всему были выключены раньше, чем свет потух. Кое-как открыв один, Эл заглянул туда и не увидел ничего толком. Что-то темное. А что? Он не нашел варианта лучше, чем засунуть туда руку, перед сим натянув перчатку. Мягкое, влажное.. Нет, даже склизкое. Он вытаскивает это "нечто", светит на него фонариком и выносит свой окончательный вердикт:

— Это сердце, — Лоулайт протягивает находку, показывая ее Ватари и самую малость истерически смеясь,— не человеческое, разумеется. Свиное, скорее всего. Очень даже похоже, если не присматриваться. Их тут довольно много. Если верить надписи.. 29 штук. Судя по запаху, кажется, что еще и подверглись неправильной разморозке. В последствии чего, просто подохли. Я конечно понимаю, что скоро День святого Валентина, но чтобы к нему ТАК готовились.. Подобное я вижу впервые. Р — Романтика. И как вам реквизит.. в количестве, равном тому, сколько конкурсантов "исчезло"? Не знаю, что они задумали, но кажется, история подобна той, произошедшей в 2019 году. Ведь тогда рейтинги взлетели, победитель объявлен не был, так как было открыто дело о пропаже картины. Как и не было объявлено во всеуслышание, чем все в итоге закончилось. Паззл начал собираться. Думаю, что нам здесь больше делать нечего. Тут уж будет разбираться отдел специального назначения. Ватари, когда будем в штаб-квартире, не забудь напомнить, чтобы я набрал сразу Миямото. Я не знаю, кого в этом районе они подкупили, чтобы подобная шутка сошла им с рук. — Эл играючи подкидывает сердце одной рукой и то с весьма неприятным звуком шмякается обратно — в холодильник.

Свет врубают. Вот же ж вовремя. Выкинув грязную перчатку в мусорное ведро, он протягивает руку Бенуа.

— Рад был знакомству с вами. Участвовать в этом цирке или же нет — решение ваше. Я уже понял, что вы и вправду ни о чем не знали, судя по тем эмоциям, что я видел.. наполненным искренностью, — улыбаясь, Эл пожимает иностранцу руку, оставляя в ней визитку, — у меня есть ваш номер, а теперь и у вас есть мой. В любой момент можете набрать меня перед тем, как вылетать из Японии соберетесь. Можем встретиться и я покажу вам свою любимую кондитерскую. Опробуете местные пирожные, а еще.. Угощу вас кофе. Заодно и расскажете, чем вся эта эпопея закончится. Хочу все узнать из первых уст, так скажем. Интересно, что они придумали на этот раз. Печалит лишь, что не смогу попробовать ваше произведение искусства. До новых встреч, Луи. — махнув рукой на прощанье, они с Ватари направляются по коридору к выходу.

На съемочной площадке вновь становится оживленно. Правда противного мужичка, по имени Кенни нигде не видать. Жаль. У Лоулайта накопилось к нему несколько вопросов, касательно его персональной коллекции сердец. За подобные шутки над людьми ради рейтингов шоу, он бы и сам с радостью запихнул ему в рот один из этих свиных органов, заставив сожрать, чтобы мега-организатор подавился своей же "шуткой".

О, конфетки!

Детектив заприметил их еще у главного входа, когда только заходили. Для гостей, видимо. Парень взял одну и закинул себе ее в рот. Кисло было, от чего лицо его перекосило на пару секунд. Вот же гадость.

Он с грустью вспоминал тот торт, что красовался за стеклом. Вот же ж.. разлучили. Все же, он и Ватари вскоре покинули злосчастное место, запрыгнув в машину.
— Эй, Вата-а-ари, а у нас еще остались те пирожные?

У Пса не было однозначного мнения по поводу… да поводу всего на этом проклятом свете. Кроме того, что он однажды убьет брата. И он не хотел это мнение иметь. Не хотел ничего доказывать никому, ни окружающим, ни самому себе. Так было уже долгие годы.
Драгоценный королевский зад подопечному мальчишки берегли от всего, что могло преподать хорошую трепку и жизненный урок. Правда, стоило ему исчезнуть нехарактерно для него из поля зрения телохранителя, как его тут же цапнули за руку. И пусть бы учился не размахивать своими руками лишний раз и бравировать, выставлять себя тем, кем он не является. Но урок здесь преподнесут только Старкам с их слишком зубастыми волками да подвернувшемуся под горячую руку принца мальчишке-простолюдину.
Псу было плевать. Плевать, потому что все, что ему нужно было – много выпивки, не так много еды, кров и чтобы оставалось чем платить девкам из борделя.
Клиган, впрочем, даже по-своему привязался к Джоффри. Как большой и сильный Пес к непутевому котенку, злые «мя» которого и пустое размахивание когтями игнорировал, цепляясь только за суть в его словах и иногда поддерживая нехитрые беседы. И с безразличием выполнял любые приказы, не желая лишний раз задумываться о правильности своих моральных выборов.
Страх в глазах мальчишки и явная мольба о жизни не заставили руку Пса дрогнуть. Быстрая и милосердная смерти лучше мучительной жизни. Сандор не походил в этом на изувечившего его тело и психику брата. И даже гордился из-за этого собой.
Он перекинул тело через плечо как обычный мешок с мукой. Раздобыл прежде лопату, чтобы соорудить нехитрую могилу.
И тут… встретил саму невесту принца. С явно покрасневшими от многочисленных пролитых слез глазами.
И остановился, криво усмехнувшись нетронутой огнем половиной лица, никак не пытаясь расшаркиваться, как делали бы те, кто называют себя рыцарями, и не пытаясь скрыть, что он, как и они, просто-напросто убивал по приказу всех без разбору. Правда, некоторые добрые рыцари еще и предварительно жестоко истязали и насиловали жертв, как треклятый братец.
Девчонка напоминала ему себя прежнего, давно умершего вместе от взаимодействия с огнем в камине. Жизнь прожует Пташку и выплюнет в самое Седьмое Пекло. Рано или поздно.
Пусть смотрит. Смотрит на Пса и его изуродованное лицо. Смотрит на тело простолюдина, имя которого Пес даже не знал. Пусть видит, что из себя представляет ее дражайший жених. Пусть учится. Пес, не признаваясь в этом даже самому себе, попытался проявлять о ней таким извращенным образом заботу.
- Паршивая выдалась неделька, не правда ли, Пташка? – в ироничных подражаниях Пса этикету яда было больше, чем в закромах дорнийцев.