[indent] Свой день рождения Минерва перестала отмечать как раз после восемнадцатого. Следом за столь важным событием они превратились в какую-то рутину, на которую, порой, не обращалось никакого внимания. По сути, этот день ничем не отличался от других, но когда ты юн, тебе все кажется наполненным чем-то прекрасным. В случае Аниты этот день еще имел веховое значение так как практически припадал на окончание Хогвартса. И будущее ее открывалось чем-то необычным и явно неспокойным. Анита выбирала тот путь, который когда-то и сама Минерва хотела пройти, но ей не хватило для этого сил. Теперь она с затаенным страхом ждала, как со всеми сложностями на это пути справится любимая племянница.
[indent] Но пока перед профессором стояла задача попроще: украсить дом к празднику и сподобиться на торт. Мальком с Анной не смогли явиться на праздник дочери, и во всем виде Минервы читалось неодобрение этого факта. Зато и Изабель, и Роберт обещались быть.
[indent] Мать на пороге дома появляется как раз к тому моменту, когда Минерва заканчивает с бисквитными коржами. Легкий флер траура тянется за женщиной до сих пор, хотя уже со смерти отца прошло чуть меньше двух лет. Но Изабель МакГонагалл кутается в серые одежды, которые не делают ее хуже, и все же оставляются отпечаток немой скорби на лице. Кажется, смерть Роберта-старшего и то, как Минерва ее восприняла, лишь расширили пропасть между матерью и дочерью. Она проявлялась лишь в легких отголосках отсутствия откровенности и не желания спрашивать, что же происходит в жизни друг друга. Минерва не особо-то расстраивалась, уже давно пережив все эти сложности, а что думала Изабель на сей счет, она и подавно не знала.
[indent] - Все же считаю, что вы девочке много свободы давали, - мимоходом замечает Изабель, рассматривая праздничное убранство гостиной. В открытые окна доносится летом всеми своими отголосками и ароматами, обещая прохладу вечера после душного дня.
[indent] - Считать уже поздно, сегодня ни ты, ни я, ни Роберт, ни даже ее родители ничего ей не смогут запретить, - парирует Минерва, наполняя кондитерский шприц охлажденным кремом. - Интересно, от кого это у нее?
[indent] Изабель отмалчивается. Еще бы, похоже, непокорность и самостоятельность всем детям и внукам достались именно от нее, о чем Роберт ей постоянно твердил.
[indent] Разговор, благо, не успевает приобрести размеры неприятностей, когда в дом заходит Роберт, а за ним впархивает и именинница.
Вечер и правда оказывается непривычно прохладным для второго дня июля. Но Шотландия своим характером может поражать бесконечно. Когда Роберт вызывает проводить мать до самого дома в Кейтнессе, Минерва благодарит брата взглядом. Недомолвок между женщинами хватило на весь вечер, и продолжать эти беседы было не просто. Прощание занимает не много времени, все равно все они в разном комплекте увидятся несколько дней спустя.
[indent] Когда голоса матери и брата удаляются от калитки, Минерва выглядывает из двери кухни:
[indent] - Не хочешь выпить чай на веранде? Или у тебя планы на остаток вечера?
[indent] Минерва не была сторонницей строгого учета жизненного времени детей. Школьные правила требовали ограничивать жизненное пространство и передвижение детей, но это нормально. И все же, следует оставлять детям право на собственные решения, подтверждая таким образом их право на самостоятельность и свободу выбора. Анита Минерву ни разу в этом плане не подвела.

Подпись автора

cell

[indent] Минерва вздергивает бровь вопросительно, когда Анита вот-вот ее профессором назовет. Улыбка мягко касается губ старшей из женщин МакГонагалл. Оно и понятно, семь лет под школьной крышей, когда общая фамилия доставляет осуждающие взгляды со всех сторон. В маггловских школах принято не вести классы у детей, своих или родственников, но магическая школа сужает возможности избежать подозрений в лояльности. Шляпе Минерва, конечно, пыталась указывать накануне церемонии распределения Аниты, в общем, историю, как поскандалили уважаемый профессор и дряхлый предмет одежды хранят портреты в кабинете Альбуса, и очень хочется надеяться, что только они.
[indent] Аниту Шляпа все равно на Гриффиндор отправила, и как подозревала Минерва, из мелочной мстительности в том числе. Ох уж эти артефакты, все они со своим характером, все чаще дрянным, за столько лет другого ждать не приходится.
[indent] Так-то и повелось, что с Аниты профессор спрашивала даже больше, чем с других, но и дать могла в чем-то больше, чем другим.
[indent] - Не за что, дорогая, это совсем не моя заслуга. Ничего бы не вышло, без твоих бабушки и дяди. Кстати, надеюсь, родители не забыли тебя поздравить?
[indent] Если Малкольм с Анной все еще не не сделали этого, то придется Минерве им напомнить об их обязанностях. Она и так не совсем понимала, как можно было оставить девочку без родительской заботы, даже невзирая на то, что у нее хорошие и заботливые родственники. И все же, вопросы у Минервы оставались к тому, насколько это закономерно и правильно. Тем не менее, разговоры о родительских обязанностях Малкольма Минерва никогда не вела, все больше потому, что ей могли легко вменить тот факт, что сама она детей не имела. Ей некогда было, а сейчас уже и поздно, но с этим она давно смирилась, и больше о том не жалела.
[indent] Накрывают чай быстро. Красивый заварочный чайник, фаянсовый и нежно-голубой, с цветами на боку, находит свое место на столе, как и две чашки с сахарницей и молочником. Вечером аромат глициний, идущих по краю крыше, становится все ярче, а ведь они только зацвели. Магией же весь Хогсмид пропитан, и все тут быстро расцветает, а потом долго радует своих обитателей чудесным чувством.
[indent] - Итак, - когда Минерва и Анита устраиваются в удобных креслах на веранде, время и для разговора находится. Минерва сбрасывает туфли, ноги от них устали, расслабляется, наконец-то, от чего спина немного ноет. Казалось бы, в ней еще столько энергии, но нет-нет, и усталость ложится цепко на плечи, от чего беспокоит и все остальное. - Ты все-таки окончательно решила поступать на стажировку в Аврорат.
[indent] Минерва не знает до сих пор, как к этому относится. С одной стороны она сама когда-то решила в пользу Аврората, но сама же и не выдержала там службу. С другой - время тогда другое было, не такое, как сейчас, когда взрослая жизнь тесно переплетается с войной, а статус крови некоторые особы пытаются вести в абсолют. От чего все рушится только так. Невозможно не думать, что может случится с Анитой, невозможно отвернуться и сделать вид, что тебе все равно. Но и отговаривать Минерва не будет, хочет только убедиться, что это не каприз ребенка на выходе в ту самую взрослую жизнь и законную самостоятельность. Анита была серьезной девочкой, и все же, торопливость решений, порой, ничего хорошего не приносит.

Подпись автора

cell