В детали дела его никто не посвятил. Сказали, что в ближайшую неделю возможна серьезная стычка с Пожирателями, что могут быть раненые. Стоит быть начеку и далеко деревянный брелок в виде вороны не забрасывать. На последнее Белби скептически хмыкнул - за четыре года в Ордене он еще и не такое повидал, даже разработал особый диагноз - "гриффиндор задницы" (наличие головного мозга в случаях постановки этого диагноза было под вопросом, а вот задница обычно имелась). Почему Гриффиндор - так по внутренней статистике остальные с такой охотой не вляпывались и оголтело не бежали прикрывать друг друга и штатских, не озаботившись щитами для себя.

С каждым попавшим к нему в руки Белби проводил профилактические беседы без анестезии. Втолковывал, что вообще-то сначала надо защитить себя, а потом - других. Что иногда оборона полезнее, что надо уметь уходить с поля боя на своих ногах. Что надо думать головой, а не надеяться на чудо расчудесное в его лице. Попутно задумывался, что Дафна Мюррей, которая Чан, с этим живет ежедневно, и даже пару раз с ней обсуждал, что делать с такими безрассудными остолопами, которые стоят на страже правопорядка. Непредметно, конечно, все-таки тайну Ордена следовало хранить даже от родных и близких.

Вечер понедельника, 19 июня 1978-го, заканчиваться не планировал. После ужина Белби осел в кабинете (к счастью и удивлению супруги, дома!) и обложился справочниками, где можно было что-нибудь разузнать про лечение самолопающихся гнойных фурункулов. Их себе заработала одна милейшая дама из частных клиентов, которая увлекалась косметическими зельями, притирками и - периодически! - заклинаниями для омоложения. После каждого третьего заклинания от нее прилетала взъерошенная черная сова в крапинку, и Улисс сразу же брал ту мантию, которую не жалко - все равно вся ее косметическая придурь превращалась в гнойники, кровавое месиво и прочие неприятные для отмывания штуки. Но на вызовы отправлялся исправно - платила она щедро. Хватало и на пятновыводитель, и на новую мантию. В этот раз обойтись за один визит действительно не удалось, требовалась дополнительная информация, и Улисс занялся ее поисками.

Деревянная ворона задергалась, когда уже совсем стемнело, и Белби, намеренно подключенный ко всем экстренным оповещалкам на этой неделе, с любопытством потянул на себя. "Оборотное. Он — не я. К.Д."

"О как", - подумал Улисс. "- Нам достались исключительно состоятельные противники", - памятуя стоимость и редкость ингредиентов для Оборотного зелья, Белби оценил затраты и подумал, что для него это подходящий знак, чтобы наведаться в условленный дом. Поманил с вешалки от входа темную куртку, чтобы накинуть поверх помявшейся за день рубашки с закатанными рукавами, взял тревожный чемоданчик с банками-склянками, один из справочников и аппарировал.

Дом Лонгботтомов на окраине Портсмута был совсем недалеко от береговой линии залива Портсмут-Харбор и далеко от магглов. Идеальное место для двух шифрующихся сотрудников спецслужб с активной гражданской позицией и всяким отсутствием чувства самосохранения. До входа в дом было около пятидесяти футов, света в окнах он не заметил, защитные чары стояли так, что дома вряд ли кто-то отсыпался, но хозяева вполне ясно дали ему понять, что с их графиком дома нечасто кто-то бывает. Белби ключом отпер входную дверь, попутно дав понять защитным чарам, что входит свой, и зажег свет в прихожей. Затем, прихрамывая, приоткрыл окно, впустив насыщенный запахами моря и прогретой земли воздух в комнату, добрался до дивана в крохотной гостиной, где и устроился в ожидании. Если вызов окажется ложным, он будет только рад и пришлет Фрэнку с Алисой какую-нибудь посылку с фруктами, чтобы оправдать свое параноидальное вторжение.

По его расчетам, у него было минут пятнадцать до того, как ему притащат очередное тело, которое нужно будет оживлять. Улисс раскрыл справочник там, где остановился, и погрузился в чтение. Время он не засекал, но в ночной тишине отчетливо услышал хлопок аппарации. С усилием поднялся и выглянул из окна в темноту двора, неаккуратно обнаружив свой профиль в свете из комнаты. Если аппарация - это последнее, что смог совершить потерпевший, то ему так будет проще услышать, пора ли идти к кому-нибудь навстречу. Пока он даже не понимал, куда аппарировали пострадавшие. И пострадавшие ли это были.

Свет в окне, а вскоре - и силуэт в нем, Марлин увидела почти сразу же, как они аппарировали на дорожу у дома. Внутри могла быть засада, конечно. Но никто не попытался напасть сразу же, что обнадеживало. Но, в любом случае, девушка могла только понадеяться на то, что внутри - Белби или, например, Алиса, а не кто-то другой. И держать палочку покрепче. На всякий случай.

- Так точно, мэм, - почти по-военному отрапартовала Марлин. - Мы в нескольких десятках шагов от дома Логнботтомов.

Было бы на это сейчас время - она бы расстроилась из-за едкого вопроса. Испугаться или обидеться, это, пожалуй, нет. Пока профессор МакГонагалл не кричала на нее в манере Эшлинг, такое едва ли могло произойти. Но расстроиться - да. Потом.

- Секундочку, пожалуйста, - ровно произнесла она, пока профессор разбиралась с маскировочным. - Я обещала Боунсу отправить сообщение.

...Губы Кингсли, руки Кингсли, голос Кингсли. Для Марлин сейчас не существовало более счастливых воспоминаний, чем о тех часах, что они провели вдвоем в домике у моря. И никогда до этих воспоминаний ее патронус не получался так быстро и легко, почти без усилий и напряжения.

- Expecto Patronum!

Из палочки вырвался серебристый волкодав и еще секунд через тридцать отправился на поляну с сообщением: "Эвакуировала пострадавшего. На опушке у озера нужна помощь".

Говорить подробнее Марлин не рискнула, опасаясь, что патронуса, помимо членов Ордена, могут услышать не те люди.

- Оставшиеся двое нападавших упали в вашу яму, - без каких-либо эмоций и уже не рапортом ответила девушка на следующий вопрос, стоило Партронусу умчаться, и тоже сняла с себя маскировочные чары. - Один под винкулой. Второй - безоружный и под воздействием шафта. И под винкулой, если я попала. Боунс успешно перехватил адский огонь. И там еще кто-то из наших под мантией или зельем невидимости. Я обещала сообщить, что им нужна помощь. Но пока они должны справляться сами.

Если с Фрэнком все в порядке и он получит сообщение, то и с винкулой поможет. Если нет, то она вернется обратно. Конечно, там еще кто-то сверху летает, кто может и контроль над огнем себе вернуть, и напасть с неба... И это они еще не в курсе, что происходит с другой стороны горящего дома. Но про все это не сейчас. Про это все чуть позже.

- Пойдемте внутрь, профессор? - полувопросительно уточнила Марлин, снова беря МакГонагалл под руку, и мысленно порадовалась, что буйного сопротивления не последовало и они мирно добрались до незапертой двери дома.

Потому что было бы неловко кидать винкулой в родного декана.

- Нам нужна помощь, - достаточно громко произнесла девушка, оглядываясь по сторонам, как только они оказались внутри. - Целитель Белби, вы здесь?

[indent] Слова о том, что оставшиеся у наверняка уже прогоревшего до основания домика Боунсов справляются, должны были звучать утешением, равно как и должна была служить опорой рука Марлин, которая вела свою бывшую наставницу в домик друзей. Здесь должно было быть спокойно, вдали от адского пламени и со всех сторон готовой обрушиться на них опасности, должно было стать тише еще и внутри и, в унисон с хваленой сдержанностью, должны была заново зазвучать та глубокая внутренняя уверенность, которая делала из Минервы МакГонагалл чертовски талантливую волшебницу и многоуважаемого преподавателя, но ничего подобного не происходило.
[indent] Рев смертельного огня не отпускал из себя так просто, и даже когда за спиной тихо скрипнули дверные петли, все равно еще звучал в ушах, а сердце ныло и ныло, отсуткивая торопливо в такт мыслям в голове:
[indent] “Как там?”
[indent]  [indent] “Как там?”
[indent]  [indent]  [indent] “Как там?”
[indent] Одним утешением было разве что то, что ощущая руку Марлин, Минерва могла быть уверена, что хотя бы с девушкой все в порядке. При прочих равных, все они в Ордене выбирали свою судьбу сознательно, в отличие от нее - будто продолжившей нелегкий путь отца, взвалив на себя его судьбу и идеалы, как наследие. Марлин, в отличие от всех них, умирать было пока не просто рано. Умирать ей было бы несправедливо, а значит что-то было хорошее и правильное в том, что аппарировала с Минервой именно она.
[indent] - Уверена, вы попали, мисс МакКиннон, - не обязательно, чтобы девушке было еще нужно одобрение декана, но, видимо, самому декану, кроме физической опоры нужна была еще другая, моральная - в вере. В людей.
[indent] Их весь теперь совсем недолгий путь проделать пришлось медленно и осторожно. Несмотря на поддержку, любые попытки посмотреть под ноги оборачивались только лицезрением темноты, и казалось совсем уже из ряда вон выходящим сейчас споткнуться и загреметь на землю, расшибив нос, как какой-нибудь первоклашка. Как какому-нибудь первоклашке, не хватало только заливаться румянцем после непременных комментариев мистера Белби, который хоть и был хорошим целителем, и не был замечен в том, чтобы быть плохим человеком, но все-таки оставался слизеринцем. До самых кончиков своего ножного протеза.
[indent] Конечно, для того, чтобы слух обострился, компенсировав утрату зрения было еще долго, однако, стоило свету в доме добавить в мир Минервы белых пятен, она отчетливо услышала цокание, потом - осуждение, потом что-то близкое к тому, что можно было счесть за самодовольство, неуместное настолько же, насколько были неуместны долгие разговоры, так не сочетающиеся с никак не утихающим стуком сердца:
[indent] “Как там? Как там?”
[indent] Покорно дав усадить себя, предположительно на упомянутый диван, Минерва сложила руки на плотно сведенных коленях и повернулась в сторону голоса Белби. Казалось не вежливым не смотреть на собеседника, пусть даже физически это было трудновыполнимо.   
[indent] - Я пропустила удар, но мне, очевидно, повезло, - она отвечала тоном, которым, как правило, начинала урок в классе. Это был полезный тон - приклеившийся к образу как привычка, отлично скрывающий все бури внутри. - Всего лишь зрение.
[indent] Пускаться в подробности, в то, как тают в воздухе очертания несформировавшегося щита и как моментально ощущается не боль, а собственная беспомощность и паника, возможно, было и нужно, но вряд ли целителю. К тому же, неизменного слизеринца не хотелось тешить пусть даже в таком виде случившейся гриффиндорской слабостью. Лучше было сдать ему факты, пусть и неприятные и с таким трудом ложащиеся на язык.
[indent] - Это был Macular Oculus, - темная магия даже вербальной формулой неприятно шевельнулась внутри, не то подзуживая худшее, что было в Минерве, не то царапая её внутренний страх. Она крепче сжала в руке палочку, будто обещая ей и себе, что никогда не произнесет подобных слов снова и, главное, никогда не поверит в них, собрала в кулак волю и рассудок, которому дала, наконец, послушать стучащее лихорадочно сердце.
[indent] - И я была бы очень признательна вам, целитель Белби, если бы вы не затягивали с лечением.
[indent] Минерве было нужно вернуться. Пока там все было не кончено, она должна была вернуться, несмотря на то, что никаких сомнений в справедливости слов Марлин у нее было.
[indent] Просто Гриффиндор не отступает. Не бежит.
[indent] - Возможно ли будет исправить мою проблему в ближайшее время?

Подпись автора

sanctum andromeda

Единственное, на чем всегда настаивал Улисс в своем отделении, так это то, что лечить надо людей. Не анализы, не заклинания, не свои предположения. Вот есть перед тобой пациент - вот и лечи его, опираясь на факты, собственный опыт, накопленные веками колдомедицинские знания и некоторую толику интуиции, доктор ты или где.

Минерва вот обратилась на его голос и смотрела правее и выше его головы. Значит, не различает даже силуэтов. Она говорила внятно, традиционно расставляя менторские нотки, которые применяла в ежедневной работе - значит, с головой все более-менее в норме. Речь связная, логика присутствует, память не отшибло - так что причин беспокоиться за ее разум было немного. Не считая того, что школьный профессор пытается голыми руками ловить матерых преступников в компании со вчерашними школьниками. Но это уже вопрос, выходящий за грани разумного и его компетенции.

Белби дослушал обеих до конца и поманил из угла пуф, который опустился прямо перед Минервой. Целитель знал, что ему потребуется сейчас максимум концентрации, а стоять на полусогнутых ему как-то не улыбалось. Он сделал два шага и сел на пуф, шумно выдохнув. Протез, несмотря на внешнее совершенство, все-таки не был живой ногой и каждое перемещение требовало усилий.

- Я за тебя рад, Марлин, тебе необычайно повезло, - скупо ответил Белби. - Учитывая то, что выглядишь ты вымотанной, - совсем как девчонка, которая пытается изобразить из себя многоопытного аврора, - и уже очевидно не знаешь текущее положение дел, вероятно, твое появление может даже осложнить ситуацию. Но судя по настойчивости вас обеих, слушать меня тут никто не планирует, так что ты можешь отправляться куда угодно. Но я советовал бы домой и спать, - а ведь есть люди, которые и за менее значительные советы отдают ему золото мешочками.

И да, он уже слышал недоумение в воздухе. Как же, спать, пока товарищи там...! Но Белби в первую очередь думал о последствиях и о том, что аппарировать посреди боя - затея, которая обычно приводила людей обратно к нему в палату. И, к слову сказать, у самого Улисса ни разу за время разговора не промелькнула мысль, что он мог бы чем-то помочь товарищам. Во-первых, не мог, во-вторых, ему еще разгребать последствия всех их неверно принятых решений. Но он уже сосредоточился на Минерве.

- Не шевелись и не пугайся, - одной рукой Белби взял ослепшую за запястье, чтобы сосчитать пульс. Помедлил. Сердцебиение, конечно, выше нормы, но ничего критического он не замечал. - Oculus Rasa! - одной вспышки, Улисс это понимал, не хватило бы. Он поддерживал заклинание несколько секунд, водя палочкой с искрящим белым светом на кончике перед глазами Минервы, воображая себе, будто он стирает пелену с ее глаз, как влагу с запотевшего стекла ладонью. Через несколько мгновений он опустил палочку и отпустил руку. - Как ощущения?

Любая светлая магия, Улисс это знал из практики довольно давно, дарила умиротворение и опустошение. Яркая искра кристального света билась и цвела где-то глубоко внутри, грея и того, кто ее творит, и того, на кого она направлена. Она была как луч солнца хмурым февральским утром - уникальна и мимолетна. И как только исчезала, так сразу казалось, что в этом мире чего-то уж очевидно не хватает.

Говорят, от темной магии у волшебника остаются шрамы где-то внутри. Улисс никогда не практиковал, зная, что это навредит его способностям. Хотя пару раз уж очень хотелось. От светлой магии тоже в душе оставались следы. Хотелось раздарить себя людям, вывернуться наизнанку и помочь каждому, кто страдает. Но нет, нельзя. Такие выворачивающиеся долго не живут - а Белби планировал еще пощекотать за пятки своих пра-правнуков. И в этом эгоизме был его спасительный баланс.