Когда волшебники привлекают к себе внимание в мире магглов — это не очень хорошо, хотя и необязательно автоматически означает нарушение Статута. Но после случая с фотографией обливиаторского значка в маггловской газете немудрено было начать дуть на воду, а снимок мисс Сарте в аналогичном издании навевал слишком много сходства с той всё ещё слишком свежей в памяти Эдгара ситуацией, чтобы пустить его на самотёк. С владелицей ателье следовало, по меньшей мере, провести профилактическую беседу, причём Эдгар искренне верил, что превентивные меры в подобных случаях — лучшее, что вообще можно сделать.

Чаще всего волшебники, попадавшие в объективы маггловских камер, не имели злого умысла и не собирались раскрывать лишних тайн. Тем не менее, порой оказывалось не лишним своевременно предупредить их о том, что они приблизились к опасной черте, которую лучше не пересекать. В случае с разовым проявлением неосторожности всё было просто, но с мисс Сарте ситуация выглядела иначе. Хозяйка модного ателье в Косом переулке ходила по краю, явно вполне сознательно вторгаясь в профессиональную среду мира магглов. Неосмотрительный шаг — да. Но пока ещё не преступление, и хорошо бы так оно и оставалось впредь. Строго говоря, на данный момент никаких законных претензий к Моник Сарте быть не могло. До сих пор не поступало даже никаких официальных распоряжений на её счёт. Но наученные горьким опытом обливиаторы в последнее время завели привычку просматривать маггловские газеты, и одна из сотрудниц с удивлением опознала на снимке волшебницу из Косого переулка, а там нашёлся и целый журнал с подробным фотоотчётом о стихийном модном показе, прошедшем в каком-то пафосном маггловском кафе в Лондоне. Эдгар счёл это достаточным основанием для того, чтобы проведать мисс Сарте лично и объяснить ей, почему идея была не самой удачной.

В ателье он заявился вскоре после обеда и, уж конечно, без записи, а потому не мог быть до конца уверен в том, что волшебница вообще на месте. Впрочем, и дело у него не было срочным. В приёмной Эдгара встретила миловидная блондинка, которая чрезвычайно любезно предложила ему кофе, потому что мадемуазель Сарте, к сожалению, оказалась занята постоянными клиентами и, конечно, не следовало вторгаться и мешать уважаемым людям в такой ответственный и, возможно, щекотливый момент. Эдгар, примерно представлявший, какая клиентура могла быть у здешнего ателье, и сам не рвался наживать себе лишние неприятности (достаточно было уже имеющихся), а потому предпочёл подождать и выпить кофе. С мягкого гостевого диванчика он поднялся в тот момент, когда Моник Сарте появилась в приёмной, а сдвинувшийся край портьеры приоткрыл тайну личности посетителей ателье: взору Эдгара предстала картина трогательного семейного единения супругов Эйвери, сопровождавшаяся полуобъятьем и вполне настоящим, весомым поцелуем. Ничего незаконного в этом, разумеется, не было, но Эдгар поспешил отвести взгляд. Впрочем, чему он удивляется? Пожиратели Смерти — тоже люди.

Спустя ещё минуту, потраченную на неизбежные расшаркивания, Эдгар, наконец, получил возможность обратиться непосредственно к той, к кому пришёл.
[indent]— Вы пользуетесь популярностью, мисс Сарте, — он сопроводил свои слова мягкой приветственной улыбкой. — Добрый день, меня зовут Эдгар Боунс, я возглавляю штаб министерских обливиаторов.
Он на всякий случай продемонстрировал молодой волшебнице свой значок.
[indent]— У вас найдётся несколько минут, чтобы переговорить с глазу на глаз?
Спохватившись, Эдгар подхватил опустевшую чашку с гостевого столика и вернул её блондинке за администраторской стойкой.
[indent]— Спасибо, прекрасный кофе.

[indent]Мисс Сарте в целом держалась в точности так, как и полагается молодой, но успешной хозяйке ателье, не знающей за собой никакой вины. Следуя приглашению волшебницы, Эдгар изучал её хрупкую фигурку с высоты своего роста и, говоря откровенно, был только рад опуститься на указанное место, чтобы получить возможность беседовать с ней на равных, хотя прежде сделал несколько шагов, осматриваясь в новом для него пространстве. Кабинет Моник Сарте выглядел довольно необычно: в министерских стенах такому полёту мысли места, как правило, не находилось — но на то оно и модное ателье, чтобы отличаться от всего привычного и среднестатистического.
[indent]— Да, мисс Сарте: в некотором роде, я хочу чего-то совершенно особенного, — согласился Эдгар, сопроводив свои слова коротким кивком, и чуть заметно улыбнулся, чтобы не пугать собеседницу раньше времени. — Вернее, не столько хочу, сколько обязан сделать это по долгу службы.
[indent]С продолжением пришлось повременить, потому что миловидная блондинка из приёмной грациозно вплыла в кабинет с подносом и двумя чашечками уже знакомого Эдгару ароматного кофе. Небольшая вынужденная пауза пришлась в разговоре только кстати: теперь можно было не сомневаться, что смысл сказанного успел достигнуть сознания волшебницы и обеспечить нежданному гостю её внимание.
[indent]— Насколько мне известно, вы у нас меньше года и, вероятно, можете быть недостаточно полно информированы по некоторым вопросам, касающимся законов магической Британии. Для этого я и здесь: чтобы эти вопросы прояснить, — сказал Эдгар, решив начать издалека. — Так уж вышло, что департамент Министерства, в котором я работаю, не только занимается устранением уже произошедших катастроф, но и следит за тем, чтобы остановить и, по возможности, предотвратить любые коллапсы прежде, чем они разрастутся до катастрофических масштабов.
[indent]Вместо того чтобы поудобнее откинуться в мягком кресле, Боунс подался вперёд, уперевшись локтями в колени и сложив руки в замок.
[indent]— Как руководителя штаба обливиаторов меня, в первую очередь, беспокоит счастливое неведение и покой магглов, не подозревающих о существовании мира волшебников. Как вы наверняка знаете, их сохранения и поддержания требует, в том числе, Статут о секретности. Вы ведь понимаете, о чём я? — уточнил Эдгар, бросив на мисс Сарте исподлобья всё ещё исполненный дружелюбия взгляд. Он уже в общих чертах обрисовал суть своего визита и хотел посмотреть на реакцию чародейки, прежде чем переходить к предметной составляющей профилактической беседы.

[indent]Слова мисс Сарте лились нежным ручейком по грубым булыжникам министерских реалий. Едва ли она пыталась с ним заигрывать, но изящную попытку хозяйки ателье создать выгодную для неё атмосферу в разговоре Эдгар оценил. Более того, он даже не собирался ей в этом мешать — как, впрочем, и поддаваться маленьким женским чарам.
[indent]— Если вас это утешит, я ещё подумаю над вашим предложением по поводу сувенира для миссис Боунс, — Эдгар улыбнулся. — После того как мы с вами разберёмся с истинной причиной моего визита. От коньяка вынужден отказаться: не пью на работе.
[indent]Моник Сарте, безусловно, уже поняла, что его сюда привело. Прямым подтверждением тому стали несколько журналов, которые она достала из чего-то, весьма условно подходившего под категорию офисного бюро. Обложка была Эдгару хорошо знакома: Моник не ошибалась, когда предполагала, что нынешней беседой она обязана именно этим снимкам.
[indent]— Я бы так не сказал, — заметил Эдгар, забирая из рук волшебницы журналы и бросая взгляд на уже известную ему фотографию. — Вы получились превосходно — как, очевидно, и ваша коллекция. Позвольте поинтересоваться, где вы научились вашему искусству?
[indent]Он открыл журнал и принялся без спешки перелистывать страницы.
[indent]— Я прочёл отзывы, среди них много восторженных. Вам прочат большую судьбу в мире маггловской моды и даже называют вас открытием. Или вот, — Эдгар опустил взгляд, чтобы зачитать вслух один из комментариев очевидца. — «Творения мадемуазель Сарте — настоящее волшебство». Но это только фигура речи, разумеется.
[indent]Снова подняв взгляд, он внимательно посмотрел на собеседницу, отложил журнал в сторону и взялся за другой.
[indent]— «Восходящей звездой вечера стала мисс Сарте с её смелыми, воодушевляюще дерзкими и всё же такими женственными нарядами. Кто эта женщина, чарам которой невозможно противостоять, и какие ещё сюрпризы она нам готовит?» — Эдгар закрыл журнал и сложил из них аккуратную стопочку на столе. — Должен признать, результат впечатляющий. Похоже, вам удалось заинтриговать местную публику.
[indent]И привлечь к себе внимание — так много внимания, что это не могло не настораживать. Сама мисс Сарте пока явно не считала это поводом для беспокойства, но на то и существует Министерство, чтобы добропорядочные граждане имели возможность не забивать себе голову лишними проблемами — если им действительно следует над чем-то задуматься, им на это заботливо укажут.

Эдгар подавил вздох. Ох уж эти либеральные веяния с материка! Так удобно принять позу оскорблённой невинности и грозить поднятым в воздух пальчиком: «Ваши законы запрещают мне заниматься любимым делом? А-та-та!» Он таких уже видел — они потом настолько убеждаются в своей правоте, что выходят на улицы с плакатами в стиле «если закон мешает мне жить, долой этот закон».

Мисс Сарте, тем не менее, вызывала у Эдгара неоднозначные чувства. С одной стороны, перед ним была молодая, смелая и успешная волшебница, располагающая к себе и обаятельная, даже если её слова звучали отчасти легкомысленно. С другой стороны, она была иностранкой, прибывшей в магический Лондон и бросавшей вызов его законам — пока что только неписаным, но кто знает, куда её понесёт дальше? На месте этой особе явно не усидеть — слишком скучно. Не влипнет ли она в неприятности, поддавшись страстному стремлению объять необъятное, и не станут ли эти неприятности больше, чем её личными трудностями? Развитие событий было сложно предсказать заранее и наверняка, а превентивных штрафов закон не предусматривал — к счастью, разумеется, потому что Эдгару искренне хотелось верить, что настоящих проблем с соблюдением Статута у Моник Сарте не возникнет.

— В какой школе вы учились, когда пришли на выпускной в своём платье? Где она находится — в Алжире, или всё-таки во французской деревушке? Как она, кстати, называется? Какому роду принадлежит эта фамильная драгоценность у вас на стене? Как зовут приятельницу, с которой вы тогда заключили пари, и кем она стала теперь?

Вопросы, которые он перечислял, не требовали ответа. Эдгар задавал их с одной-единственной целью: убедить девушку задуматься над тем, так ли хорошо она всё предусмотрела — и можно ли вообще предусмотреть всякую мелкую деталь. Всегда найдётся какой-нибудь неучтённый пустяк, сущая безделица, казалось бы, не имеющая никакого значения, — которая может по щелчку пальцев превратиться в огромную проблему, стоит только кому-то пожелать присмотреться к ней под микроскопом. А общественное внимание зорче любого увеличительного стекла.

— Полагаю, вы не совсем верно истолковали мои слова, мисс Сарте. Посудите сами: вы пользуетесь успехом среди магглов, но вы для них — тёмная лошадка. Людьми движет любопытство. Они захотят узнать о вас всё, начнут искать подробную информацию — и что они найдут? Если кто-то выяснит, что французской деревушки, из которой вы родом, не существует в природе, или что там никто знать не знает ни о какой Моник Сарте, это лишь вызовет дополнительные вопросы, которые начнут накапливаться, как снежный ком. Оглянуться не успеете — и вы уже разоблачены.

Пугать волшебницу Эдгару не хотелось, но ей всё виделось в слишком уж ярком свете, и этот свет, похоже, слепил девушке глаза. Нужно было спустить её с небес на землю, пока она не успела взлететь так высоко, чтобы потом расшибиться при падении.

— Всё было бы проще, если бы дело касалось вас одной, — признал он. — Но вы являетесь полноправной представительницей магического сообщества. Однажды попав впросак, вы можете подвести всех нас. Хуже того: вы можете даже ни о чём не догадываться, а какой-нибудь любопытный репортёрский нос в поисках жареной сенсации уже пролезет из маггловского мира в наш.

Они дошли до той стадии, на которой мисс Сарте воспринимала любые его слова в штыки. Ничего нового в этом для Эдгара не было: даже самые милые люди чаще всего плохо реагируют на министерские мантии в непосредственной близости от своего привычного ареала обитания и автоматически занимают агрессивную оборонительную позицию, независимо от того, выдвигают ли им какие-то претензии или нет. Впрочем, оно и понятно: пусть даже речь идёт о профилактической беседе — сам факт её существования предполагает, что кто-то заподозрил тебя в потенциальной возможности совершения чего-то противоправного. Неприятно. В этом смысле превентивные меры Боунс никогда не любил, однако коэффициент их эффективности недвусмысленно свидетельствовал в их пользу. Жаль только, что доставлять неудобства сейчас приходилось такой очаровательной девушке.

— Разве я говорил, что вы что-то нарушили? — удивился Эдгар, выдержал короткую паузу и осторожно, почти робко улыбнулся, как мог бы улыбнуться мужчина незнакомой женщине, которой хотел сделать комплимент, но вместо этого случайно сморозил сомнительную глупость.

— Нарушениями закона у нас занимается ДОМП, я из другого департамента. Простите, если поневоле ввёл вас в заблуждение, — извинился он, продолжая смотреть на волшебницу с чуть приподнятыми уголками губ. — Мне кажется, мы начали не с того конца, и мой визит испортил вам настроение. Пожалуйста, дайте мне шанс попытаться это исправить. Может быть, вы согласитесь отойти со мной перекусить в кафе тут неподалёку? И я с удовольствием рассказал бы вам о третьем варианте, который, как я полагаю, избавит вас от проблем с нашим Министерством раньше, чем они возникнут. На случай, если план с чудачеством не сработает и кто-нибудь всерьёз попробует уличить вас в обмане. Я не отниму более получаса вашего времени, мисс Сарте, обещаю.

Если практика работы с человеческим сознанием чему-то научила Эдгара, то в первую очередь тому, что бесполезно давить на собеседника, когда он убеждён в своей правоте и видит в тебе не более, чем досадную помеху. Как часто бывает, что позиции сторон не противоречат друг другу по сути, но разговор превращается в ожесточённый спор просто потому, что каждый непримиримо отстаивает свою точку зрения вместо того, чтобы прислушаться к партнёру по диалогу, в котором видит скорее оппонента, чем помощника. Эдгар наблюдал такие сцены неоднократно и не раз сам становился их участником. Работа обливиатора научила его тому, что порой инстинктивным порывам поддаваться не следует, какими бы естественными и заманчивыми они ни казались, — иногда только так и сохраняется шанс уладить вопрос полюбовно. А ведь насколько легче было бы жить, если бы люди просто чаще слушали друг друга.

К тому же, вряд ли он был уполномочен обсуждать теракт в опере с владелицей ателье, поэтому по некоторым моментам вдаваться в детали было нежелательно, так что им действительно имело смысл попытаться подобраться к сути с другой стороны.

Эдгару уже начинало казаться, что француженки — не тот тип женщин, с кем ему удаётся находить общий язык, когда перемена тактики неожиданно принесла с собой дыхание надежды. Во всяком случае, мисс Сарте перестала гневно засыпать его упрёками — по большей части справедливыми, хотя и направленными не совсем по адресу, — а для начала и это было неплохо. Когда же по губам хозяйки ателье скользнула улыбка, Эдгар окончательно воспрял духом.

— Более чем, — с готовностью откликнулся он, когда мисс Сарте выбрала местом для продолжения разговора «Пастушью сумку». — Это будет очень кстати: я ещё не успел пообедать, — признался Эдгар и улыбнулся.

Сказать по правде, он уже особенно не надеялся на такое счастье до конца рабочего дня — и тут такой удачный поворот. Напрасно Моник Сарте пыталась отговориться от него, прикрываясь недостаточным интеллектуальным тонусом, — по крайней мере, с тем, как наладить отношения с голодным представителем министерства, у неё проблем не возникло, стоило только захотеть.

— Буду уповать на то, что пирожные скрасят для вас вынужденную необходимость терпеть моё общество до конца перерыва, — не переставая улыбаться, сказал Эдгар. — Может быть, тогда вы проявите ко мне благосклонность, и способность изъясняться более внятно ко мне вернётся.

Этот путь, мало того, что более приятный, начинал казаться Эдгару и более перспективным, а дела, за которые брался, он привык доводить до конца.

Путь до «Пастушьей сумки» не занял много времени: всего через несколько минут они уже делали заказ, сидя за вполне уютным столиком почти в углу, у окна.

— Понимаете, мисс Сарте, — заново начал Эдгар, когда ему представилась такая возможность, — у меня в этом деле есть свой корыстный интерес: если проблемы вдруг возникнут у вас, они с высокой долей вероятности появятся и у меня. А мне это совершенно не нужно, у меня начальница строгая.

Чистейшая правда, между прочим. И проблем ему тоже хватало и без всяких сенсационных «открытий» на стыке миров магии и магглов.

— Поэтому я хотел сделать вам предложение.

В предвкушении сытной еды настроение у Эдгара стремительно поползло вверх, и он уже не видел беды в том, чтобы немного пошутить на грани лёгкого флирта. В конце концов, ничего непристойного они не делали и даже не обсуждали.