Marauders: stay alive |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders: stay alive » Флешбеки » [september'1977] Это было давно и неправда
ЭТО БЫЛО ДАВНО И НЕПРАВДА
Закрытый эпизод
◊ Участники: Шен Чан, Моник Сарте | ◊ Дата и время: сентябрь 1977 г | ◊ Место: уточняется |
◊ Сюжет: Милая французская кузина, друг детства, решает начать новую жизнь в Лондоне. Английская родня в восторге!
Отредактировано Sheng Chang (2021-07-18 15:48:38)
Выпал снег - значит, скоро весна...
Мадемуазель Сарте
Париж, до востребования
Дорогая Моник! Надо думать, ты не спала как минимум три ночи и постилась три дня, принимая это взрослое взвешенное решение остановиться по приезде где-нибудь в лондонской гостинице. Я честно пытался понять логику этого решения, но, кажется, мне придется тоже не спать три ночи и столько же поститься, а я не могу себе этого позволить. Я мог бы поручить проделать это Джудит, она любит эксперименты на грани здравого смысла, но подумал, что быстрее, наверное, будет просто спросить тебя - почему?
Когда мы приезжали к вам, то всегда были душевно приняты в вашем доме, и ты ничем не давала нам понять, что тебе неприятно наше общество. Напротив, ты охотно проводила с нами время, с удовольствием играла и беседовала. Уверяю тебя, с тех пор мы мало изменились. И я, и Джудит, и Деметра, мы все будем очень рады тебе. Правда, не могу обещать, что в наших шкафах отыщется хоть один проход в Таинственный сад, но точно знаю, что его нет и в гостиничных.
Быть может, ты в приступе скромности решила, что стеснишь нас? Моя добрая кузина! Ты не сможешь это сделать, даже если привезешь с собой обоих братьев. В нашем доме всегда найдутся три пустые комнаты, в которых ты вольна делать все, что пожелаешь. Первого сентября Тао уезжает в Хогвартс, так что освободится еще и четвертая, чрезвычайно спартанская. Если ты, душа моя, вдруг решила сделать монашескую скромность своей добродетелью, уверен, Тао не будет возражать, если ты займешь его келью.
Ну и наконец, третья догадка, посетившая меня. Быть может, твои запросы возросли многократно, по сравнению с тем недавним прошлым, что я вспоминаю с теплотой, и ты беспокоишься, что мы не сможем обеспечить тебе достойного пребывания? Дорогая Моник, не волнуйся, у меня есть план. Я вполне освоил арретинскую технику, и даже создал несколько ваз, практически неотличимых от оригиналов. С твоей помощью, я представлю их вашим безумным частным коллекционерам, и на вырученные от продажи деньги вполне смогу принять у себя хоть персидского шаха со всем его гаремом в течение пары-тройки дней. Если ты найдешь покупателя среди магглов, у меня будет шанс избежать срока в Азкабане.
Итак, сестрица, ты все еще настаиваешь на том, чтоб прибыть в Лондон тайком и устроиться в какой-нибудь гостинице, как сирота? Ты готова лишить Черри удовольствия приготовить для тебя что-нибудь особенное? Ты точно уверена, что хочешь разбить мне сердце?
Подумай, пожалуйста, еще раз!
И сообщи точное время прибытия, я хочу с укоризной посмотреть в твои красивые жестокие глаза.
Остаюсь всецело твоим
недоумевающим кузеном.
Эссекс, Дом-у-озера
30 августа 1977 г
Отредактировано Sheng Chang (2021-07-18 15:49:12)
Выпал снег - значит, скоро весна...
Боже-Боже, как же сложно это все.
Моник остановилась у ворот поместья Чанов и, помедлив пару секунд, тронула кольцо в львиной пасти, отозвавшееся где-то там, в доме, звоном колокольчика. Модная асимметричная шляпка, тонкое шерстяное пальто с воротом-стойкой, мало напоминающее мантию, перчатки и туфли на каблуке. Вот она стоит почти на пороге их особняка и понимает, что и знает младших Чанов, пригласивших ее, и совсем не знает. С Шеном последний раз она виделась лет шесть назад, когда приезжала на каникулы в Лондон. После ни он не выбирался за границу, ни она во время своих кратких рабочих визитов не находила времени, чтобы заглянуть к Чанам. Они переписывались. Шен был потрясающе талантлив - он иллюстрировал свои письма, стилизовал текст под известных писателей, а иногда сам писал так, что дух захватывало. Она ждала его писем с нетерпением, перечитывала несколько раз, то печалясь, то радуясь, и складывала в шкатулку, которая уже перестала плотно закрываться.
Джудит была во Франции прошлым летом. Она приехала по работе, Моник тоже была очень занята, и они встретились в обеденном перерыве в ресторанчике и чинно сидели за кофе. А потом у обеих вдруг освободились выходные, и они умчались на море - нахохотались, наплавались и насплетничались вдоволь, снова чувствуя себя девчонками-подростками. Их письма были совсем другими - то они рассудительно обсуждали взрослые проблемы, то вдруг срывались на совершенно девчоночьи шутки, страхи и надежды.
И вот она в Англии, в новом качестве и в начале совершенно нового этапа ее жизни, и не понимает как вести себя. Когда-то давно ее принимали тут радушно и радостно, даже строгий доктор Чан Ли Вэй встречал ее скупой улыбкой. Но тогда она была девчонкой и могла позволить себе то, что невозможно для молодой женщины.
Приглашение сделал Шен, а главой семьи был его старший брат и его супруга. Уместно ли будет войти в дом без их ведома? Или же само письмо Шена автоматически означает, что его старшие родственники присоединяются к нему? Промучившись над этой неразрешимой проблемой Моник все же сняла номер в гостинице и оставила там весь свой немаленький багаж, с собой же, кроме дамской сумочки, захватила саквояж со сменой одежды и необходимыми вещами. Это позволяло из любой ситуации вывернуться, не смутив ни себя, ни хозяев. Мало ли, что у нее там в саквояже.
Пожалуй, ей и сейчас проще было бы остаться в гостинице. У нее уже были назначены встречи и в агентстве по аренде недвижимости, и с поставщиками ткани и фурнитуры. Ей нужно быть собранной и деловой, тут не до воспоминаний юности. Но... Мерлиновы очки! Каким сладким чувством узнавания отозвалось сердце при виде этих кованых ажурных ворот, при взгляде на дорожку, скрывавшуюся за покрасневшими кустами боярышника. Губы сами собой улыбались, и Моник решила, что не зря все-таки приняла приглашение старых друзей.
Створка ворот сама собой медленно открылась, и Моник вошла на территорию поместья.
Аватар от несравненной Марго.
Шен уже шел ей навстречу от дома.
Он почти не изменился за те годы, что они не виделись, даже как будто не сильно повзрослел. Разве что исчезла из движений порывистость. Прежде он скатился бы с крыльца бегом, или вовсе спрыгнул бы через перила, проигнорировав ступени. Сейчас в нем было больше сдержанной уверенности, чем шесть лет назад. И раньше он не носил маггловской одежды, а сейчас, несмотря на довольно теплый день, был в тонком темном свитере, плотно закрывающем шею и руки до кистей.
А вот о Моник совсем нельзя было сказать, что она не изменилась. Шен окинул её восхищенным взглядом, подмечая все изменения, и каждое - только к лучшему.
-Ты не обещала стать такой ослепительной красавицей, дорогая сестренка! Даже не знаю, как я это переживу!
Он без лишних слов взял у неё саквояжик и чуть приобнял за плечи.
-Хорошо ли добиралась? Не слишком ли устала, чтоб рассказать? Пойдем, мы с Черри ждем тебя с утра.
Шен провел Моник в дом. С тех пор, как она была тут в последний раз, не изменилось, наверное, почти ничего. Хотя, нет, мелочи… Шен с тех пор окончил парадный портрет отца, и тот висел в малой гостиной над огромным камином. Но это было так давно, что он уже успел позабыть точно, когда именно, три года назад? четыре? вечность?
В гостиной все было готово для чаепития, осталось только принести чай и угощения. Черри поднялась ни свет ни заря, чтоб поставить тесто и все успеть. Шен, кстати говоря, тоже проснулся рано, но он сейчас в принципе плохо спал. Вот только причиной тому была не Моник. Все утро он просидел в этой комнате, не уходя в мастерскую, чтоб ни за что не пропустить приезд гостьи, но чем же еще он мог заниматься, кроме как рисовать. Он рисовал - подробно, до мельчайших деталей - одну-единственную женщину. Рисовал, отпуская её, прощаясь, чувствуя, как отдаляется. Быть может, так его отпустит обида, так отступит глупая ревность, на которую он не имел права. Впрочем, вот он услышал звонок от двери - и мгновенно забыл все свои переживания. Правда забыл, будто и не было.
-Ты выбрала самый тихий день, чтоб приехать. Тао и Деметра отправились на вокзал, Деметры не будет где-то полдня, а Тао до Рождества. И я забыл тебе написать, Джудит в отъезде, вернется сегодня или завтра, пока непонятно. Так что весь дом принадлежит нам. Можем устроить хоть гонки на метлах. А можем чинно попить чай. Ты хочешь умыться и переодеться с дороги?
Выпал снег - значит, скоро весна...
Можно всю жизнь переписываться хоть каждый день, но живого общения это не заменит. Конечно, Джудит присылала ей колдографии - чинные официальные и очень милые домашние. Но все равно при появлении Шена Моник улыбнулась отстраненно вежливо и только когда сам Шен пошутил, без спроса вытащил у нее из руки саквояж и обнял за плечи, то ее улыбка стала искренней и по-девчоночьи задорной.
- Что значит не обещала?! Ах ты англоханьский варвар, - рассмеялась Моник и поцеловала его в щеку. - А вот ты все такой же.
Она с любопытством оглядывалась по сторонам, с удовольствия подмечая какие-то уже подзабывшиеся детали, которые вдруг следом за собой вытаскивали ускользнувшие из памяти события. Вот эту вазу они с Джудит разбили и тщетно пытались склеить, еще не зная репаро. А вот в том камине она спряталась, когда они играли в прятки, и никто не мог ее найти. А вон та лестница ведет к спальням наверху, где они втроем сидели почти до рассвета и рассказывали друг другу какие-то сложные проблемы из их еще совсем немудрящей жизни...
- Если ты не возражаешь, я умоюсь с дороги, а потом с удовольствием выпью с тобой чаю, - Моник привела себя в порядок, оставила пальто, шляпку и перчатки в холле и снова пришла в гостиную.
Теперь, когда она пережила первое впечатление, то обратила внимание на то, что дом и правда слишком тих и пуст. В ее детстве он был наполнен детскими голосами. И еще Вайолет... Вот кого ей не хватало - улыбчивой, радушной тети Вайолет, которая могла сгладить любую неловкость и помирить ссорившихся. Может, она потому и не приезжала к Чанам после 1971 года, что боялась даже представить дом без мамы Шена?
Моник еле заметно вздохнула и перевела взгляд на большой портрет над камином.
- Твоя работа? - негромко спросила она, и так уже зная ответ - очень уж характерной была манера письма. - Дядю Цзинвэя я совсем не помню, но я всегда представляла его именно таким.
Чан Цзинвэй был изображен в ДОМПовской форме, впрочем, английским джентльменом китайского генерала это не делало. Пристальный и почти физически тяжелый взгляд Шену удалось передать очень натурально.
- Ли Вэй, наверное, как всегда, на работе? - попробовала она перевести разговор на другую тему. - Расскажи, как вы живете. Ты много пишешь? Кстати, на одном из французских аукционов выставляли твою работу - она ушла за весьма кругленькую сумму. Ты с каждым годом все популярнее, Шен.
Отредактировано Monique Sartet (2021-07-24 18:27:59)
Аватар от несравненной Марго.
Когда Моник ушла, Шен с улыбкой коснулся рукой своей щеки, того места, где она его поцеловала. Очень долго она была единственной женщиной, не связанной с ним кровным родством, что целовала его. Уверенно, спокойно, с детства. Как так и надо. И он помнил, как отчаянно стеснялся этого поначалу - и все-таки не отстранялся. Как учился отвечать ей тем же, поначалу очень неловко, потом все спокойнее. А теперь не застеснялся. Но и не ответил. Совсем одичал!
Отвык от общества волшебников, привык к их письмам. В письмах он сам оставался собой прежним, тем самым, восемнадцатилетним. А теперь ощутил, как изменился. И понадеялся, что Моник не заметит разницы.
О том, что Моник и сама здорово переменилась, став из задорной непоседливой девчонки волшебной красавицей, он тут же забыл. Вот именно такой она и должна быть, всегда такой была!
Он позвал Черри, и они вместе расставили чайник с чашками и угощение и условились насчет обеда. Хотя он не знал планов Моник, но очень надеялся, что она хоть немного да задержится тут. Может быть, дождется Деметру. А может быть, даже Джудит.
Но сейчас дом был тих и грустен, и, кажется, эта тишина передалась и гостье. Да, дом тоже изменился… В который уже раз за свою долгую жизнь. В который за не очень долгую - его?
Шен поднял взгляд на парадный портрет. Обычно он старался не рассматривать его пристально, а то придирчивый взгляд быстро отыскивал, что можно было бы сделать иначе. Там иначе бросить тем, тут - чуть высветлить сукно. Лучшее - враг хорошего.
-Мне повезло, осталось много колдофото, и парадные, и любительские. Мама любила нас фотографировать. Но взгляд я помню и без фото. И некоторые разговоры - будто они были вчера. - Он чуть помедлил, припоминая и произнес голосом здорово ниже обычно, с легкой хрипотцой и с легким немого лающим акцентом: - Застегни рубаху, Чан Фэн, заправься, встань ровно! Что ты сегодня сделал хорошего? - И продолжил уже нормально: - Сегодня я заманил в гости сестрицу Моник! И собираюсь напоить её правильным чаем! - Посмотрел на неё внимательно и усмехнулся: - Ладно, не пугайся, я пошутил. Специально для тебя я попросил Черри сделать кофе по-ирландски.
Он стал разливать кофе по чашкам. Приподнял брови, не отвлекаясь от процесса, когда услышал про аукцион.
-М, в самом деле? - попытался припомнить, что же он отсылал во Францию в этом году. Потом сообразил, что речь идет не о том, что было продано недавно, а явно о чем-то из старых вещей - и перестал гадать. - Честно говоря, я даже не знаю, стоит ли радоваться. Известное имя это и хорошо, и плохо для художника. Но для его агента - безусловно, хорошо. Расскажи лучше, по чему сходят во Франции с ума сейчас? Что еще интересного было на том аукционе? Ты ведь говоришь о том, что видела сама?
Выпал снег - значит, скоро весна...
- Когда я чего-то боялась, братец Шен? - в тон ему ответила Моник. - Я обязательно хочу попробовать твоего правильного чая. Но для прохладного и дождливого дня кофе подойдет как нельзя более кстати. К тому же пить кофе по-ирландски в правоверной Британии - это же немного революционно, да? Очень подходит для моего настроения.
Моник чувствовала себя странно. И очень подозревала, что Шен тоже. Они вновь искали точки соприкосновения и границы, будто не было многих лет переписки, а они только вчера дурачились в саду и вот за одну ночь стали взрослыми серьезными людьми, но все еще пытаются втиснуться в те детские курточки и старомодные мантии. К черту старый гардероб, что было - то прошло.
Моник взяла свой кофе, откинулась на спинку уютного кресла и пригубила.
- Ммм... Очень вкусно! Ты тоже составишь мне компанию и будешь пить кофе? Здорово! Тогда за встречу! - и она приветственно подняла свою чашечку. - А что касается интересных новинок... К сожалению, в магической Франции с ума не сходят. Сейчас в искусстве правят снобы. Группа художников и скульпторов объявила себя "Истинной парижской школой" в пику маглам. Можешь себе представить? Маглам, которые о них и знать-то не знают! То есть понятно, что это адресовано тем, кто пытается следовать тенденциям магловского искусства или же соединять его с магическим. Так вот эти "истинные парижане" заявили, что писать кистью нельзя, следует наносить краски только палочкой, а работают они в основном в стилистике средневековых миниатюр, хотя среди них уже выделились "греки" и "египтяне". Они считают, что только древнее и средневековое искусство истинно, так как его на самом деле творили маги, а потом маглы его себе присвоили. Более того, говорят, что среди них нашелся богач, который хочет скупить как можно больше произведений, созданных маглами после принятия Статута, и устроить публичное сожжение. Но это уже из разряда слухов. А из интересного - в Лувре все еще открыта выставка Шагала. Шен, она скоро закрывается! Неужели ты туда так и не выберешься? Поехали на выходные в Париж! Ты не был там миллион лет! О, кстати, у меня же для тебя есть подарок!
Моник встала и достала из сумочки небольшой прямоугольный сверток, красиво завернутый в китайский шелк.
- Я ведь воспользовалась твоим рекомендательным письмом и познакомилась с Чжао Уцзи. Шен, он потрясающий! И он передал кое-что для тебя. Это последняя книга, которую он иллюстрировал, с дарственной подписью. Номерной экземпляр!
Аватар от несравненной Марго.
Шен с улыбкой слушал новости из Франции. Что ж, ожидаемо, сейчас было такое время, когда собственно чистое искусство можно было найти лишь в музеях. В реальной жизни оно даже у магглов так тесно переплеталось с политикой, с техническим прогрессом, с наукой, что странно было ожидать иного от магов. Пытаясь обособиться от магглов, эти решительные люди невольно попадали в общее для всех течение. Это было так трогательно и ни капли его не тревожило.
Но внезапная, как голос совести, Моник вдруг резко перевела тему...
На мгновение по лицу Шена пробежала легкая тень. Не ужас. Ужас холодом сковал легкие, но на лицо не выплеснулся. Нет! Он не поедет! Ему нельзя!
Шен быстро вспомнил, когда же следующее полнолуние. Он мало что помнил так четко наизусть, как эти магические цифры. Последнее было недавно, несколько дней назад. Следующее - через двадцать шесть дней. У него есть время, как минимум, две недели… Он ведь может! Правда может позволить себе съездить в Париж на выходные. Тем более, в магловскую его часть, где вероятность встретить волшебника не слишком велика. Прикрыл глаза, улыбнулся, вспоминая запах, шум, очертания Парижа. Как же он соскучился…
-Хорошая мысль, - пробормотал он. Взял свою чашку, обхватил обеими руками, рассчитывая спрятаться за ней от взгляда Моник. Но это оказалось лишним, она сама перевела тему, отвлеклась на другое.
Шен принял в руки сверток - и затаил дыхание от острого чувства благодарности и восторга. Она сделала это! Нашла Чжао, говорила с ним. Сама, лицом к лицу, вот так же, как сейчас с ним. Невероятно. Он погладил материю, развернул её, уронил ткань на ковер - и даже не заметил. Открыл книгу и первые несколько минут от волнения ничего не видел. Он знал обоих хорошо, Моник - как кузину, как друга детства. Мастера - по письмам, как далекого наставника, которого никогда не видел кроме как на фотографиях в газетах и журналов. И все-таки не мог вообразить себе их разговор. Это было за гранью его воображения. И это невероятно волновало.
Проморгавшись, он перелистнул несколько страниц, улыбнулся. Смелость Мастера воодушевляла.
-Он всегда так уверен в правоте своих чувств… - сказал тихо, но так, что Моник могла услышать. - И ведь каждый раз оказывается прав. А я не умею это понять, могу лишь ощутить.
Открыл на авантитуле, прочитал надпись, сделанную рукой Мастера, помолчал, восстанавливая дыхание и приводя в порядок мысли. Это было так досадно и так… стыдно. Держать в руках дар храбрейшего из художников современности - и бояться высунуть нос за пределы дома! Искать предлоги, старательно закапываться в песок целиком, не одну только голову.
-Спасибо, - улыбнулся он Моник, еще не смея решиться на такую дальнюю вылазку, пусть даже всего на пару дней. - Это драгоценный дар. Боюсь, некоторое время я смогу думать только об этом.
Выпал снег - значит, скоро весна...
Моник заметила как смутился Шен, только истолковала неправильно. Решила, что он тоже, увидев ее вживую, теряется и никак не может найти верный тон. А может по письмам представлял ее другой, не такой легкомысленной? И теперь жалеет, что пригласил остаться подольше? Ведь люди так удивительно меняются со временем... Моник никогда эти перемены не пугали. Она с легкостью отпускала прежних друзей и с благодарностью принимала новых, грустя неглубоко и недолго. Может, потому, что никогда не испытывала по-настоящему серьезных потерь.
Сейчас, передавая книгу, она позволила Шену и себе маленькую передышку, возможность отвлечься друг от друга и от воспоминаний детства, переключившись на кого-то третьего - пусть и знакомого, но в равной степени далекого им обоим.
Моник с любопытством наблюдала за Шеном, за тем, как он с благоговейным трепетом разворачивал шелк... Какое-то время она просто молча пила кофе, а потом хитро улыбнулась, возвращая собеседника в реальность.
- О да, с чувствами у него все прекрасно. Должна заметить, что твой старикан тот еще жук! Попытался за мной приударить, невзирая на лета и седины, - глаза Моник смеялись, хотя лицо оставалось серьезным. - Между прочим, обещал меня написать! Как думаешь, может воспользоваться случаем и прославиться как муза немолодого, но талантливого художника?
Она наконец рассмеялась и попросила у домовой эльфы еще кофе.
- Черри, милая, спасибо, бисквиты просто чудесны. Шен, а мы все-таки едем в Париж. Это даже не обсуждается. Выставка работает еще совсем недолго, так что у тебя на выбор только двое ближайших выходных. Учти, Чан Шен, если ты откажешься, то я увезу в Париж первого встречного, он окажется маньяком и придушит меня. Ну или влюбится, женится и посадит дома на кухне. Не знаю, что хуже!
Аватар от несравненной Марго.
Шен сперва положил книгу на колени, но минуту спустя сообразил, что может ненароком запачкать её. Так что он поднялся и отнес её на рабочий стол и вернулся к Моник и кофе.
-Еще неизвестно, кто кого чем прославит, - проворчал он ревниво, впрочем, особой ревности не испытывая. Обоих, и Моник, и мастера Чжао, он любил всем сердцем и совершенно по-дружески. Он был рад их встрече и тому, что они так понравились друг другу. Он и сам был немного удивлен этой внезапной вспышкой протеста и задумался, к чему бы это? Ответ был где-то рядом, и он бы нашелся скорее, если бы Шен опять не отвлекся на предстоящую поездку в Париж. Нет, определенно, Моник нравилось сбивать его с толку!
-Хуже, конечно, жениться на тебе, - ответил с самым серьезным выражением лица. - Не представляю, что могло бы удержать тебя на кухне, когда ты этого сама не хочешь.
Но серьезность он хранил совсем не долго. Тут же легкомысленно улыбнулся и махнул рукой:
-Не волнуйся о маньяке, я спасу его. Конечно же, я поеду с тобой в Париж. И - договорились, не будем это обсуждать. По крайней мере, до пятницы. Теперь моя очередь удивлять и одаривать тебя! Не спеши, спокойно пей кофе, а потом я кое-куда тебя приглашу.
Самому ему спокойно пить кофе было совсем непросто. В общем-то, он делал это больше из вежливости, а самому не терпелось взять в руки карандаш и начать рисовать, поскорее выхватывая черты, ракурсы, выражения лица Моник и оставляя их на бумаге. Он, правда, честно пытался не делать этого, ну просто потому что он же вполне способен прожить полчаса-час, ничего не рисуя. Но альбом все-таки придвинул поближе. Ему и правда удалось не раскрыть его, пока они пили кофе, но он привычно сунул его в карман, когда они пошли в сад за домом.
По пути Шен все-таки вернулся к оборванной, недодуманной мысли.
-Я думаю, что прославиться как просто муза гения, это для тебя мало. Ты не из тех девушек, что будет оставаться в тени другого человека, не важно, кого. Ты можешь быть в тени какого-то дела, но рядом с любым смертным ты будешь сама по себе, как звезда. Мне кажется, мастер это тоже понял, должен был понять.
Кажется, осенняя грусть и ощущение неизбежной потери все-таки нечаянно просачивались в разговор, и Шен, снова заметив, что слишком серьезен, поспешил разбавить это ощущение, пока оно не передалось Моник.
-К тому же, если он станет тебя рисовать, никто не узнает тебя в лицо. Узнают лишь то, что у Чжао на уме и на сердце. Так что ты ничего не приобретешь, но и не потеряешь. Немного не то, чего бы ты хотела, а?
Осень еще не была холодна и лишь кое-где обозначила свое присутствие, выборочно высветлив лишь некоторые ветви. В остальном же яблоневый сад остался почти прежним. Приезжая ранее к ним в гости на каникулы, Моник никогда не оставалась до осени, не видела этого сада ни золотым, ни облетевшим, ни заснеженным. Так что в этом смысле не изменилось ничего. Но вот старый дом в глубине сада очень изменился. Это больше не была заброшенная развалина с выбитыми стеклами и облезшими рамами, с провалившейся крышей и осыпавшейся трубой. Теперь он стоял крепко, ладно, как на открытке.
-Ты помнишь, мы играли тут раньше? Теперь это моя мастерская.
Выпал снег - значит, скоро весна...
Вот только теперь она ощутила как Шен повзрослел. Подростком он совершенно не умел делать комплименты - сначала замирал, смотрел - прямо и удивленно или исподволь, если ему давали понять, что внимание замечено, а потом принимался рисовать. Штрихами карандаша передавал все несказанные слова и утаенные мысли. Теперь он говорил - красиво, так же как и рисовал.
Моник улыбнулась и, когда они вышли в сад, взяла Шена под руку.
- Уже час я тут и все не могу понять - изменился ты или нет. То вижу того самого Шена, с которым мы лазали вон на ту яблоню, а то смотрю на совершенно другого человека - будто не с тобой я переписывалась все эти годы. Нарисуй меня, - вдруг попросила она. - Наверное, только тогда я пойму каким ты стал.
Он и раньше ее рисовал, а она каждый раз удивлялась, как из нескольких линий можно создать узнаваемый портрет. У нее самой - хоть тысячу линий нарисуй - ничего не выходило кроме кукольных платьев.
- Мастерская, - повторила она за ним, будто пробуя слово на вкус.
У нее тоже есть мастерская, только совсем другая - окна вообще не играли там никакой роли, день и ночью горел яркий искусственный свет, переливаясь в складках атласа или утопая в мягком бархатном ворсе. Ее никогда не интересовало - что там, вокруг. Мастерская Шена будто была продолжением сада - красивый дом в золотом обрамлении сентябрьской листвы с огромными окнами, внутри наверняка было светло и просторно.
- Здесь очень красиво, - негромко отозвалась Моник после минутного молчания. - Покажешь мне что-то из последних работ? Я не настаиваю - только если захочешь.
Аватар от несравненной Марго.
- Это когда я мог что-то не показать? - усмехнулся Шен. - И когда я мог удержаться и не нарисовать? Сейчас вот, заметь, честно ждал, что попросишь. Едва дождался!
Насчет первого Шен здорово покривил душой. Были, были в его творческой жизни вещи, которые он никогда, ни под каким предлогом не показал бы девушке, хоть бы его уговаривали.
Коллекция легкомысленных картинок, еще в Хогвартсе гулявшая разрозненно и бесконтрольно по рукам старшекурсников. Девушки там были нарисованы без узнаваемых черт, на лицах лишь скупо, линиями и намеками, переданы эмоции, приличествующие ситуации.
Увесистые пухлые пачки с комиксами для магловских журналов. Их Шен и вовсе не держал в этом доме. И не подписывал. И обычно уничтожал архив за предыдущий год. Не та работа, которой он может гордиться. Но та, которую хотел бы пока иметь. Если ему не удастся сохранить свою тайну, неизвестно, с чем он останется в волшебном мире. А это хоть - какие-то деньги, более-менее известное имя и некоторый смысл на несколько месяцев жизни.
Он открыл двери перед Моник впуская внутрь.
-Тут я работаю с глиной. Помнишь, тут была библиотека, а дальше спальня…
Теперь это был зал со стеллажами, коробами, столами. От двери не было видно печь, но по последовательности зон можно было угадать, где она. На стеллажах стояла разная посуда. Не как в музее. Что-то просто было сделано и пока оставлено до случая, что-то ждало упаковки и отправки.
Шен не торопил Моник, давая ей хотя бы оглядеться. Тут было на чем задержать взгляд. Китайские и греческие вазы, тарелки, чаши, масленки, кофейные и чайные чашки, сахарницы и солонки, статуэтки и подставки. И он не шутил насчет арретинской керамики. Под реплики известных артефактов была отведена отдельная полка. Что-то из изделий было богато и подробно расписано, что-то напротив, было выразительно формой, без росписи. Но ни одна из вещиц не была подписана его именем. Клеймо мастерской - треугольник, а рядом “T.W.” или какой-то иероглиф, обязательно их трех элементов. Некоторые иероглифы были Моник знакомы: “красота”, “достоинство” или “сила”, некоторые - нет.
Шен с улыбкой, скрывая волнение, наблюдал за тем, чего касаются руки Моник. Он приготовил для неё подарок. Работал долго и тщательно, просто не мог бы делать меньше и хуже для неё. Но теперь, когда все было закончено и запаковано, и ждало в соседней комнате, теперь он снова подумал - а вдруг не угадал. Ей не понравится. Может, надо было, чтоб она сама выбрала? Или чтоб сама придумала, а он бы исполнил для неё? Ничего, думал он, не понравится - это не трагедия. Сделаю еще.
Выпал снег - значит, скоро весна...
Вы здесь » Marauders: stay alive » Флешбеки » [september'1977] Это было давно и неправда
